Юрий Слепухин - Джоанна Аларика

— Конечно, дон Мигель, кто же станет против этого возражать!

— Да… Ну, разумеется, тут уж Руфино Барриос получил отставку, и любимым героем стал профессор дон Хуан Хосе Аревало, — Мигель улыбнулся. — А отец все же оставался отцом, ей понадобилось еще много времени, чтобы с моей помощью разобраться во всем как полагается. Отца она любила да и сейчас любит, надо полагать. Тут уж ничего не поделаешь. И когда он сказал, что посылает ее в Колумбийский университет…

Мигель пожал плечами. Дон Аугусто слушал внимательно, повернув голову.

— Ну, вы сами понимаете, редко какая девушка откажется от возможности учиться за границей. Ей очень хотелось посмотреть Штаты. Я попробовал приводить разные соображения, но, честно говоря, особенно веских у меня не было. И получилось так, что Нью-Йорк пошел ей на пользу, потому что в университете она сразу оказалась в гуще политической эмиграции: с Кубы, из Никарагуа, из Доминиканской Республики… Так что, вы сами понимаете, Джоанна изучала там не только политэкономию и журналистику. Ну, а коррективы в ее образование вносил уже я.

— Ну, понятно, дон Мигель, на то вы и учитель, э? Так, так… Ну, а с самим Монсоном вам часто приходилось встречаться?

— Нет, редко. Последний раз в прошлом году, когда отбирали пустующую землю, — усмехнулся Мигель. — Вот от этого типа можно ждать всего…

— Боюсь, что да. Ну ладно, дон Мигель. Мы с вами еще завтра поболтаем, а сейчас я хочу зайти к одному приятелю, пока еще не очень поздно. Чего это Доминго так задержался? Ну, вы подождите, он, наверное, сейчас подъедет…

Дон Аугусто ушел. Мигель посмотрел на часы и закурил новую сигару. Из дома вышла донья Химена и молча села на порог.

— Ваш брат ушел к приятелю, — сказал Мигель. — А муж, видно, вообще решил не возвращаться домой.

— Беда с ним, — вздохнула женщина. — Как начнет работать, хоть за уши оттаскивай. А у вас что с отъездом, дон Мигель?

— Вот приедет новый учитель, сдам ему школу и поеду.

— Уж лучше бы оставались. Какого еще назначат…

— Плохого не назначат, донья Химена, не беспокойтесь. А помните, как ко мне детей боялись посылать?

— Так ведь не знали вас еще, — засмеялась донья Химена. — Теперь-то знаем!

— Вот и того узнаете. А как он будет работать, это и от вас всех зависит. Поверите ему сразу, значит и дело пойдет, а иначе и ему будет трудно. Человеку на новом месте нужно помочь.

— Стойте, — насторожилась — донья Химена. — Вроде мой едет! Слышите?

В ночной тишине явственно послышался треск мотоцикла.

— Это он, — кивнул Мигель. — За километр узнать можно. Оштрафуют его когда-нибудь, вот увидите…

Постепенно приближаясь, шум превратился в оглушительную пулеметную трескотню, потом за деревьями мелькнул яркий луч фары, и все стихло. Заскрипела калитка, на дорожке показался силуэт человека, ведущего за руль мотоцикл.

— Наконец-то! — крикнула донья Химена. — Ты бы еще позже!

— А, и учитель здесь! Привет, привет. Как это тебе нравится — работаешь для нее как мул, а она только и знает, что кричать!

— Значит, соскучилась, — засмеялся Мигель. — Привет, Доминго. Что так поздно?

— Сейчас расскажу… Ремонсито спит?

— Спит, — отозвалась жена. — Аугусто приехал, так тебя и не дождался, пошел куда-то. Ужин разогревать?

— Приехал Аугусто, да? А, ну-ну, интересно, что у них там… Как ты сказала — ужин? Разогревай, а как же, поесть-то человеку надо после работы.

— После работы, — фыркнула жена, — Еще неизвестно, чем ты там занимался…

— Это уж ты зря, старуха! Занимался я тем, чем положено.

Доминго присел на порог рядом с женой и закурил.

— У них там на кухне труб что твоя фабрика, тут тебе и горячая вода и холодная, и пар, и чуть ли не сжатый воздух. Ладно. Сломался у них третьего дня кран, так они вызвали какого-то дурня, и он там такого навертел — одним словом, все перепутал, кипяток пустил в трубопровод для холодной, а трубы там свинцовые, ну, их и поразрывало к чертям в десяти местах. А все ведь в стенах, облицовка там кафельная…

Доминго со вкусом затянулся и покрутил головой.

— Пришлось разворотить им полкухни. Зато подработал сегодня — завтра буду лежать кверху пузом и плевать в потолок. Ну, жена, как там насчет ужина?

— Ты бы еще позже явился! Сейчас разогрею, погоди.

Она принялась раздувать огонь в жаровне. Приятно потянуло горьковатым дымком древесного угля.

— А ты опять без глушителя ездишь, — сказал Мигель. — Я тебе говорю, нарвешься на штраф.