Шон О'Фаолейн - Избранное

— Ты вдруг почему-то сильно заинтересовался религиозными вопросами, — недоверчиво пробубнил Майло.

— Для человека, — сухо уточнила Айлин, — который вот уже пять лет не ходил ни в молельню, ни в церковь.

Джеки приподнялся и, протянув руку, тронул гостя за колено.

— Майло! Можешь ты мне объяснить, каким к черту образом даже один ангел может устоять на кончике иглы, не говоря уж о тысяче?

— Ответь профессору, — прошипела Айлин.

— Ну, — начал Майло, немного смущенный и не вполне уверенный, что эта пара его не разыгрывает, — если ты серьезно спрашиваешь, то ответ, конечно, заключается в том, что ангелы — это в чистом виде духи. То есть, я хочу сказать, они способны проходить сквозь стены, сквозь полы и потолки. Я хочу сказать, у них ведь нет ни длины, ни ширины, ни глубины. Я хочу сказать, что они в полном смысле слова бестелесны.

— То есть ты хочешь сказать, — уточнила Айлин, — что у ангелов нет ног.

— Ну… — сдался Майло без большой охоты, — пожалуй, что, в общем, так.

— Профессор, — сказала Айлин, испустив протяжный вздох, — сейчас спросит тебя, как же они могут стоять, если у них нет ног.

Майло беззаботно рассмеялся. Он повернулся к Джеки. Он любил объяснять непонятное, из-за этой своей любви он и стал учителем.

— Все очень просто, Джеки. Позволь, я тебе объясню. Видишь ли, когда ты говоришь «стоят», ты ведь не имеешь в виду, что они «стоят» на самом деле. Такие вещи нельзя понимать буквально. К примеру, ты прекрасно знаешь, что, когда мы говорим «вознесся на небеса» или «был низвергнут в ад», ты не подразумеваешь под этими словами движение вверх или вниз, это ведь не то же самое, что подниматься или спускаться по лестнице. Точно так же и все остальное. Ведь не представляешь ты себе господа бога старцем с бородой и бакенбардами? Ты меня понял?

Его уверенность внезапно испарилась. Джеки взирал на него холодным взглядом — вероятно, главарь шайки так глядит на одного из своих бандитов, многословно объясняющего ему, как получилось, что он выходил вчера в полдвенадцатого ночи из полицейского участка под ручку с прокурором.

— Айлин, ты-то хоть меня понимаешь? Я имею в виду, что стоит нам заговорить о вещах такого рода, как в нашем воображении возникают картины, сбивающие нас с толку. Но конечно, — добавил Майло, плавно взмахнув рукой, — это вовсе не означает, что рождающиеся в нашем воображении картины хоть в какой-то степени реальны. Ведь не думаем же мы, что у ангелов действительно есть крылья, в самом буквальном смысле этого слова, и все такое прочее, верно?

Он заискивающе улыбнулся, ожидая, что она одобрительно улыбнется в ответ.

Она не улыбнулась. Она смотрела на него печально. Потом перевела взгляд на Джеки.

— Продолжайте, профессор!

— Тем не менее, Майло, — продолжил Джеки, — я полагаю, никто из нас не станет отрицать тот факт, что ангелы способны согрешить.

— Что говорить, они и в самом деле согрешили однажды, — согласился Майло довольно спокойно, но у него подозрительно забегали глаза. — Падшие ангелы и так далее. Мильтон, — добавил он с отсутствующим видом. — «Потерянный рай».

— Ну и каким образом, — вопросил Джеки с учтивым любопытством, — ты полагаешь, они согрешили? Без ног и всего прочего?

— В помыслах своих! — отчаянно выкрикнул Майло.

— Ясно, — сказал Джеки. — В своих помыслах.

Воцарилось долгое молчание. Айлин пришла на помощь бедняге гостю: «Бутылочку портера, Майло?», очень напомнив при этом секунданта на ринге, который после десятого раунда говорит боксеру, мечтающему только о том, чтобы никогда на этот чертов ринг больше не возвращаться: «Глоточек бренди?»

Майло ответил, что да, спасибо, он выпил бы, огромное спасибо, бутылочку портера, да, если таковая найдется. Айлин пошла за портером и по дороге к двери слышала, как Майло говорит ее «герою», что действительно, мол, существует множество вещей, постичь которые нам, простым смертным, трудно, а Джеки снисходительно соглашается, и потом:

— Возьмем хоть Эдем!

Когда она вернулась в спальню с подносом, она увидела две головы, низко склонившиеся над черным томом — и больной, и гость внимательно читали текст. Она заметила также, что у Майло сейчас гораздо менее веселый вид, чем четверть часа назад, когда он столь бодро прошествовал в эту комнату.

Майло не показывался к ним несколько дней, а потом в один прекрасный вечер вдруг нагрянул. Он пробыл в спальне, болтая о том о сем, не больше десяти минут, когда в дверь позвонили. Айлин пошла отворять и вернулась в сопровождении отца Милви. Она ввела его преподобие в комнату и, пока он и Майло приветствовали друг друга с таким изумлением, словно не виделись по меньшей мере полгода, повернулась к мужу и, встретившись с ним глазами, слегка подмигнула. (У них в приходе любили пошутить насчет фирмы «Малви и Милви».) Отец Милви был аккуратный маленький человечек, всегда опрятный и чистенький, словно только что полученная из прачечной манжета; аккуратный, жизнерадостный маленький человечек — пожалуй, это было бы исчерпывающим его описанием, если бы не глаза — они слегка косили и придавали ему несколько загадочный вид. Он поздоровался с Джеки с той сердечностью, какую принято изливать на больных. Айлин спустилась вниз за бутылкой виски, а когда она вернулась и налила всем по рюмке, в том числе и себе, она заняла привычную свою позицию, облокотившись о спинку кровати, и стала ждать, как подберется его преподобие к райским кущам. Он сделал это очень просто.