Данил Гурьянов - Любовь языком иносказаний

На новоселье ко мне приехали родители и Валя со своей двухлетней дочкой Дашей (муж у Вали через год после свадьбы утонул пьяным на озере). Мама, когда увидела, сколько работы я сделала, начала плакать, я — смеяться над ее слезами. Валя — суетиться, моя любимая племянница — лазить по линолеуму, а отец с гордостью сказал, что я нашу породу, везде выживу. Об этом он с гордостью сообщил и моим соседям, познакомившись с которыми, напился «за встречу». «Уж к дочери приехали, и то озорует»! — извинялась перед соседями мама, когда мы с Валей вели отца через лестничную площадку к моей квартире. На следующее утро отец проснулся раньше всех и, будто ничего и не было, с деловитым видом начал чинить барахливший утюг.

Когда за все приходится бороться, начинаешь предъявлять к жизни требования. Я требовала у жизни прежде всего любви. Настоящей. Чтобы найти дорогого человека. Чтобы взглянуть и понять — это он! В университете многие мальчики приглашали меня на свидания, но в каждом из претендентов я находила недостатки, либо во внешности, либо в характере, ни один из них не смог по-настоящему заинтересовать меня. А раз так, то тогда зачем встречаться? Ведь я, например, никогда не хотела просто из любопытства отдаться кому-либо. Я всегда была слишком романтична для этого. Ребята, видимо, почувствовали во мне что-то требовательное и отпугивающее и вскоре стали обходить меня стороной. После университета — Институт, где уже другое поколение, мужчины в основном женатые, а в компании молодежи я была редким гостем, к тому же время отнимали работа, ремонт, проблемы, да и в моих принципах ничего не изменилось. Словом, сейчас, будучи уже тридцатилетней женщиной, я не узнала даже что такое поцелуй, не говоря уже о чем-то другом.

Вам дико? Но ведь так бывает. И знаете, дело даже не в возможностях, их у любого человека множество, дело в психологии и привычке к традиционному образу жизни. Порой я говорила себе: «Да как же ты еще живешь?!», но тут же отвечала: «Но ведь живу же». Живу привычной тихой жизнью, не хочу размениваться и говорю себе, что у меня еще все впереди.

А больше года назад, когда в наш отдел перешел Наиль, я посмотрела на него и поняла — это он. Если быть совсем точной, то в первый момент, когда я его увидела, я не просто поняла, а я что-то почувствовала, все равно что человек, который глотнул волшебного зелья, не подозревая о его свойствах, и вначале лишь ощутил что-то, а только потом понял, что именно он выпил, и что его первое ощущение от глотка было предвестником снизошедшей позже истины. Также и у меня — в первый момент какое-то зачарование, позже — озарение.

Наиль, я дождалась-таки твоего появления в моей жизни! Это произошло! Я не зря ждала! Ты…

Боже мой, о чем это я думаю, ведь между нами все кончено!

В салоне троллейбуса было лишь несколько пассажиров, доходило уже девять вечера, я сидела на дерматиновом сидении и сонно смотрела на мелькающие за окном огни города.

Все кончено, кончено! Я слишком устала от всего этого. Прощай, Наиль! Как видишь, я не умерла, потеряв любовь к тебе, а если и думаю о тебе, то исключительно по привычке.

Я вышла из троллейбуса на своей остановке и направилась к дому. Завтра нужно будет встречать Новый год. Добраться до родителей уже не успею. Тамара будет с мужчиной, за которого собирается замуж, значит, придется встречать праздник одной.

Уже открыв входную дверь, я почувствовала тяжелый влажный воздух в квартире. Из-под ванной выливалась вода на дорожку в коридоре. Когда я распахнула дверь в ванную, выяснилось, что там снова прорвало трубу с горячей водой. Я кинулась звонить в аварийную, но там никто не брал трубку, тогда я стала набирать номер Анны Ильиничны, влиятельной дамы из ЖЭУ с которой я специально попыталась завязать дружбу.

Сейчас снова придется просить, обещать отблагодарить, кому-то перезванивать, нервничать, бороться…

Мое существование малопривлекательно: красный диплом, к которому я так стремилась, не играет в моей жизни никакой роли, работа убивает меня своей скукой и однообразием, моя квартира постоянно преподносит мне эксплуатационные сюрпризы, и только появление в моей жизни Наиля заставило меня жить. Точнее, могло бы заставить. Ведь между нами все кончено.

«Московское время — восемь часов…»

Слава Богу, успеваю!

«…десять минут»

Что?! Уже десять минут?! Эта дикторша, наверно, специально делает такие большие паузы между объявлением часов и минут. Стерва, играет на нервах опаздывающих людей! От раздражения я даже выключила радио, чтобы не слышать ее голоса и, оставив чашку чая недопитой, поспешила из кухни в комнату одеваться на работу.