Данил Гурьянов: Любовь языком иносказаний

Сердце мое бешено забилось.

— Товарищи, граждане, внимание!.. — интригующе начала Тамара, а первые отрешенно-мелодичные аккорды «Паромщика» уже нахлынули на нас из колонок проигрывателя. — А сейчас… Белый танец!

Читатель! Мы ведь сговорились с Тамарой, что она объявит белый танец, потому что я твердо решила пригласить на него Наиля! И сейчас, когда Тамара выполнила свое обязательство и действовать теперь нужно было только мне, меня сковал страх. И все-таки я пошла к Наилю на своих будто ватных ногах, возбужденная донельзя из-за того, что все-таки решилась на это, и что сейчас мы с Наилем ступим на новую ступень наших отношений, оставив всякую неопределенность в прошлом. И вдруг я увидела крупную фигуру в красном платье и с желтыми волосами-паклей, которая вдруг вынырнув откуда-то сзади меня и подскочив к Наилю, теперь уже клала ему на плечи руки в медленном танце.

Я остановилась, не в силах поверить, что такая несправедливость возможна. Я столько ждала этого момента, убеждала себя, что смогла бы это сделать и уже почти СДЕЛАЛА это, как вдруг все мои старания оказались невостребованными из-за жестоких коррективов, внесенных беспощадным ходом жизни.

Боже мой, я же остановилась как вкопанная! Люди смотрят на меня! Я сделала неуклюжее движение и импульсивно пригласила сидящего поблизости Петра Петровича. Он с готовностью принял мое предложение, и через несколько секунд его руки уже были на моей талии, мои — на его плечах, и мы апатично топтались на месте под грустную музыку.

Для меня этот танец стал пыткой. Я не испытывала абсолютно никакого желания прикасаться к Петру Петровичу или ощущать на своих бедрах его тяжелые ладони. Кроме того, я чувствовала, что попала в ситуацию, которая может быть истолкована Наилем совершенно неправильно — Наиль мог подумать, что я хотела пригласить на танец именно Петра Петровича, но ведь это не так! Наиль, это не так! Я хотела пригласить тебя! Подумать только, сейчас мы с тобой могли бы оказаться так близко друг к другу, без препятствий, без расстояний, наслаждаясь соприкосновением во время медленного танца, под красивую музыку, оказавшись словно в волшебстве! Вместо этого я вынуждена механически танцевать с Петром Петровичем, хотя и неженатым, порядочным, по-деревенски наивным, но так раздражающим меня сейчас. Рядом с ним я двигалась напряженная от неприятия происходящего, вся в томительном ожидании последнего аккорда песни.

Краем глаза я заметила, что Ульяна и Наиль, судя по их улыбочкам и непрекращающейся беседе, без сомнения наслаждаются обществом друг друга! Я почувствовала, что меня захлестывает обида.

Вдруг раздался громкий лошадиный смех явно пьяной Ульяны. Я метнула на эту парочку горящий от гнева взгляд и увидела, что Наиль чуть ли не на ухо что-то шепчет своей напарнице.

В моей душе все перевернулось и вспыхнуло.

— Нелли Ивановна, вы — неотразимы!

Ах да! Я же танцую с Петром Петровичем и он, видимо, почувствовал неловкость из-за того, что мы до сих пор не проронили ни слова. Но я не собиралась завязывать с ним беседу.

— Да? Спасибо.

Ульяна снова начала громко ржать, Наиль улыбался как выполнявший свою функцию мартовский кот.

Ах вот как! Вам, значит, очень весело! Какая стоящая друг друга парочка!

Песня наконец-то кончилась, и я освободилась от Петра Петровича, а Ульяна с Наилем расставаться, чувствуется, не торопились.

По просьбе Ульяны Наиль пошел к столу и стал наливать в стакан сок. Ларочка меняла пластинку, и потому музыка на время исчезла, уступив место гулу голосов.

Неожиданно Ульяна, издав какой-то вопль, тяжело рухнула на пол. В первое мгновение все оторопели, а затем кинулись к ней, но Ульяна уже по-пьяному громко и безудержно хохотала.

— Ну я и трахнулась! Это ж надо! — кричала сквозь свой хохот она, не делая ни малейшей попытки подняться. Она лежала на полу как большая свинка. Подол ее красного платья задрался почти до бедер, выставляя на всеобщее обозрение крупные белые ляжки.

— И-ди-от-ка! — с придыханием воскликнула Вера Сергеевна, отвернувшись, будто выражая этим поворотом головы полную степень презрения к Ульяне. — Ну, и-ди-от-ка!

— Это ты кого назвала идиоткой, а? я ведь щас тебе в харю плюну! — сменила безудержное веселье на пьяную агрессию Ульяна и попыталась подняться.

В это мгновение к ней уже подоспел Наиль и, схватив неуправляемую женщину под мышки, стал тяжело поднимать ее.

— И-ди-от-ка!

— Ну-ка отпустите меня, я щас ей врежу!