Джонатан Троппер - Все к лучшему

— Наверняка не все так просто. Что-то у него на уме. Ему нужно совсем другое.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что Норм всегда держит камень за пазухой, — отвечает она. — Питер!

— Чего, мам?

— Не высовывай язык.

— Ладно.

— Ты же мальчик, а не собака.

— Я не мальчик, я мужчина.

Мама кивает и расплывается в ласковой улыбке:

— Прости, дорогой.

Пит смеется и кидает мне мяч, приглашая снова включиться в игру.

— Бросай повыше, — говорит он.

На крыльцо выходит Норм и оглядывает нас с неприкрытым удовольствием.

— Ну что, поехали поговорим насчет машины, — предлагает он.

Норм чертовски горд собой, не скрывает ликования и расценивает эту ничем не примечательную семейную сцену как личный триумф, и я едва сдерживаюсь — так хочется засветить ему мячом в лицо.

Семья Сатча держит хозяйственный магазин. Вообще-то добропорядочный торговец не стал бы продавать Питу машину. Я запомнил Сатча высоким, крепко сбитым, с жесткими темными волосами и суровым взглядом. В лысеющем типе с туповатым лицом, который докуривает сигарету под зеленым козырьком магазина, не наберется и ста восьмидесяти сантиметров роста. Но из закатанных рукавов фланелевой рубашки торчат волосатые мускулистые руки, а роспись на щуплых руках Мэтта, которая, как мы надеялись, должна была произвести на Сатча угрожающее впечатление, бледнеет перед татуировкой с девизом морской пехоты. Редеющие волосы пострижены ежиком, отчего голова Сатча кажется квадратной, а грубые скулы наводят на мысль о том, что бить его так же больно, как и получить от него сдачи.

— Привет, Сатч, — здороваюсь я.

— Как дела, Зак? — он пожимает мне руку. — Сто лет не виделись. — Судя по голосу, он меня ждал. — Послушай, — произносит он, оглядывая Мэтта и Норма, прислонившихся к машине, которую Норм вопреки правилам припарковал на автобусной остановке перед магазином. — Пит отличный парень. Не подумай чего, я сам всегда стараюсь покупать обувь только у него в магазине. Машина две недели стояла с табличкой «продается». Пит каждый божий день заглядывал ко мне и просил продать ему тачку, а я только посмеивался в ответ. Но потом он на полном серьезе явился с чеком на мое имя. Сказал, что собирается получать права. Раз уж он работает, так почему бы ему не сдать на права, верно? Откуда мне было знать? Не подумай чего, но я ему сразу дал понять: если что, деньги не верну.

Ненавижу людей, которые начинают предложение с фразы «не подумай чего». Что это вообще значит?

— Понятно, — соглашаюсь я. — Поэтому я сам приехал, чтобы с тобой поговорить. Пит очень хорошо о тебе отзывается. Он по-своему смышлен, и я верю, что ему удалось тебя убедить, будто ему могут дать права. Но это не так, и машина ему совершенно не нужна, поэтому мы хотели бы по-доброму ее вернуть и списать все на недоразумение.

Сатч на мгновение задумывается, пытаясь понять, что происходит.

— Если хочешь, я помогу Питеру сбыть ее с рук, — наконец предлагает он.

— Мы здесь не для того, чтобы просить тебя о помощи, — поясняю я. — Мы приехали вернуть машину, которую по-хорошему вообще не следовало ему продавать.

— Извини, конечно, — хмурится Сатч, — но я с Питером четко договорился и обратно товар не возьму.

— Не подумай чего, Сатч, — насмешливо тянет Мэтт, — но мы не собираемся тебя упрашивать. Машину мы тебе вернули. Отдавай деньги.

— Помолчи, — быстро обернувшись к Мэтту, отрезаю я, — сейчас разберемся. — Я с извиняющейся улыбкой поворачиваюсь к Сатчу. Это же переговоры, а если я что и умею, так это договариваться на равных. — Я понимаю, что, поскольку машина два дня не была в продаже, ты, возможно, потерял нескольких потенциальных покупателей. Мы готовы уступить тебе пятьдесят баксов за доставленное беспокойство. Идет? По-моему, это справедливо.

На лице Сатча мелькает легкая улыбка. Он понял, куда я клоню, и готов мне подыграть.

— Я возьму ее обратно за пять сотен, — кивает он.

— Пошел ты, — фыркает Мэтт.

— Девятьсот, — предлагаю я.

— Пятьсот пятьдесят.

— Начнем с того, что у тебя вообще не было никакого права продавать ему машину, — замечаю я. — Восемьсот пятьдесят, и это мое последнее слово.

— Шестьсот, — настаивает Сатч. — Кто вообще открыл умственно отсталому банковский счет?

— Хватит! — выкрикивает Норм, подходит к нам и окидывает Сатча презрительным взглядом. — Не могу больше это слушать. Вам должно быть стыдно за то, что вы обманули больного человека. Я этого так не оставлю и не позволю вам его унижать. Вы не только должны нам тысячу долларов: вы обязаны перед нами извиниться. Впрочем, без ваших извинений я как-нибудь обойдусь, учитывая, кто передо мной, но без денег не уйду. Так что решайте: либо вы отдадите нам их по-хорошему, либо мы сами возьмем. У меня нет времени на пустые разговоры.