Джонатан Троппер - Все к лучшему

Привет, Раэль. Какого черта я тут делаю?

Я ловлю себя на том, что не могу думать ни о чем, кроме рака и головокружительной карьеры в какой-нибудь другой сфере. Нервное возбуждение сказывается дрожью в ногах; я барабаню пальцами по столу и понимаю, что не хочу закончить, как Клэй, не хочу дойти до белого каления из-за того, что моя карьера в несуществующей отрасли складывается ни шатко ни валко. Я хочу заниматься тем, что мне интересно. Трясясь от волнения, я сижу за столом и таращусь в пространство, и какие-то смутные мысли зловеще роятся в моей голове. Такое ощущение, будто мозгам стало тесно в черепной коробке, а внутренности распирают туловище. Внезапно меня охватывает клаустрофобия в тесных стенках моей кабинки, и я понимаю, что пора отсюда сваливать.

По мобильному звонит Тамара.

— Я почувствовала, что у тебя что-то не так, — говорит она.

— Ты даже не представляешь, как ты вовремя.

— Что случилось?

— Меня все достало, — отвечаю я.

— Я внизу.

— Ура.

Тамара ждет меня в фойе. На ней джинсы, длинный кардиган с поясом и ботинки на каблуках, которые прибавляют к ее росту добрых пять сантиметров. Я бросаюсь к ней в объятия. Я заметил, что последнее время мы стали обниматься как-то иначе. Если раньше мы сразу же разжимали руки, то теперь стоим, обнявшись, чуть дольше и теснее приникаем друг к другу. А еще Тамара как-то по-особенному прижимается щекой к моей щеке и кладет руку мне на плечи так, чтобы обхватить меня за шею — жест многозначительный, даже несколько вызывающий. Это уже не просто объятия, это невербальное выражение… да, собственно, чего? Этого я не знаю, но то, что она вот так меня обнимает, пугает и возбуждает, и пусть мы никогда не обсуждали это с Тамарой, ни разу, такие объятия вошли у нас в привычку. Они ни секунды не случайны. Это не приветствие и не прощание: они сами по себе цель.

— Как все прошло? — спрашивает она меня.

— Пока непонятно, — отвечаю я. — Кажется, что-то нашли.

С мелочным эгоистичным удовольствием я замечаю, как Тамара меняется в лице.

— Что? — тихо уточняет она.

Я рассказываю ей про пятнышко и биопсию, умолчав о кровавых подробностях процедуры.

— То есть, может, ничего страшного? — заключает Тамара.

— Статистика в мою пользу, — соглашаюсь я.

— Ты так говоришь, будто это плохо.

Я бросаю на нее взгляд.

— Я пошел к врачу, чтобы мне сказали, что у меня ничего нет. Тебе не кажется, что с точки зрения статистики это было бы гораздо лучше?

— Понимаю, о чем ты, — она слегка улыбается. Почему-то сегодня я не могу оторвать от нее глаз, рассматриваю каждую малейшую черточку вместо того, чтобы видеть целое.

— Чего ты? — смущается Тамара. — У меня что-то между зубов застряло?

— Нет, — отвечаю я. — Просто ты сегодня отлично выглядишь.

Она расплывается в польщенной улыбке.

— Ты так говоришь, потому что это правда, — покраснев, замечает Тамара.

У меня звонит телефон. Я не беру трубку, дожидаясь, пока сработает автоответчик.

— Шифруешься? — Тамара удивленно поднимает брови.

Посредники всегда шифруются.

— Просто я сегодня не в настроении.

Тамара берет меня за руку и ведет за собой к выходу.

— Тебе нужно пройтись по магазинам, — заявляет она.

Тамара с видом знатока перебирает вешалки с нарядами в отделе вечерней одежды в «Блумингдейле», снимает платья и вешает на руку, передавая мне, когда их гора грозит рухнуть на пол, и, не умолкая ни на минуту, доказывает, что с точки зрения статистики шансы в мою пользу.

— Это может быть что угодно, — настаивает она, — камень в почке, трещина в мышце, миллион других мелочей.

Опытное ухо может различить в ее речи еле уловимый акцент уроженки Нью-Джерси; и хотя Тамаре почти удалось от него избавиться, но чуть более мягкое «р» и растянутые гласные выдают юность с фастфудами, начесанными и налаченными челками и альбомами Бон Джови. Говорок становится явственнее, когда Тамара чем-то взволнована, рассержена или, как сейчас, проявляет материнскую заботу. Мне втайне всегда приятно слышать, как шероховатые звуки срываются с ее языка, — и осознавать, что я один из немногих, кто знает ее такой.

— Я знаю, — отвечаю я.

— Не спеши с выводами, — продолжает Тамара. — А то доведешь себя до белого каления.

— Я не могу не думать о том, что это что-то серьезное. Слишком гладко последнее время у меня все складывалось. Такое чувство, будто расплата не за горами.

Мы направляемся к примерочным.

— Нельзя так мрачно смотреть на жизнь, — хмурится Тамара. — Что толку стараться стать счастливым, если постоянно будешь оглядываться, дожидаясь, когда же придется расплачиваться по счетам?