Хербьерг Вассму - Книга Дины

Он широко улыбнулся и стал расспрашивать о детях.

— На этот раз Вениамин уехал с матерью. Дина стала больше обращать на него внимания с тех пор, как не стало Вороного.

— На этот раз? Что ты хочешь этим сказать?

— Что Вениамин почти никогда не покидает Рейнснес… Правда, сюда приезжает много народу. Но человек, на которого ляжет такая ответственность, должен хоть немного повидать мир!

— Он еще мал, успеет. — Лео улыбнулся.

— Хорошо бы… В ноябре Стине родит. И значит, у нее в доме будет трое детей. А у нас — ни одного. Куда ж это годится! Вениамин не получает должного воспитания. Матушка Карен была бы недовольна. Она бы позаботилась, чтобы вернуть его в большой дом.

— Разве Вениамин живет не с матерью? — спросил Лео.

— Нет, он сам захотел жить там. Лео внимательно смотрел на Олине:

— На чем уехали Вениамин и Дина?

— Ушли на лодке под парусом. Дина упряма, творит что хочет. Разве позволила бы ей матушка Карен взять ребенка в море без сопровождения мужчины?

— И Дина послушалась бы?

— Это одному Богу известно. Но раньше она так не делала.

Олине вдруг сообразила, что жалуется чужому человеку на то, для чего и слов-то нет. Она растерянно заморгала, ей хотелось закончить этот разговор.

С чего это она так разболталась? Из-за кружевного воротничка, который он ей прислал? Или потому, что он задавал так много вопросов? Или из-за его глаз? Она извинилась, положила в вазочку еще печенья и смела крошки с вышитой скатерти.

— А Юхан? Как он поживает?

— Он получил маленький приход в Хельгеланде. А как ему там живется, уж и не знаю. После смерти матушки Карен он перестал писать в Рейнснес. Стал совсем чужим. И для меня тоже. Но здоровьем как будто окреп. А то все хворал…

— Ты чем-то озабочена? — спросил Лео.

— Дел много, работаю не покладая рук.

— Тяжело?

— Да нет, мне помогают… Они помолчали.

— А Дина? Когда вы ее ждете?

— Не раньше утра. — Олине краем глаза наблюдала за ним. — Но Андерс сегодня вернулся из Страндстедета. Вот обрадуется, что ты приехал! Он ходил на Лофотены со шхуной и карбасом. А весной хочет оба судна отправить в Берген. Он теперь осмелел. С тех пор как поставил дом на карбасе. Ему там хорошо, он даже сам начал иногда промышлять. В прошлом году ходил на Лофотены со снастью и продуктами для рыбаков. А домой привез рыбу, печень да икру. Часть купил, а часть сам промыслил. Полные суда!

Дина редко плавала одна. Но если кто-нибудь вызывался сопровождать ее, она отвечала таким взглядом, что теперь люди ждали, чтобы она сама выбрала себе провожатого. На этот раз она взяла с собой Вениамина.

Он сидел на бугре возле флагштока, когда она поднялась туда посмотреть, нет ли парохода. Он равнодушно поздоровался с ней, как здоровался с людьми, которые останавливались на ночлег или приходили из лавки к Стине, чтобы выпить чашечку кофе.

Он не спускал с нее голубых глаз. Прищурился, будто она была легкой пылью, летавшей в воздухе. Черты лица у него начали определяться. Скулы и подбородок утратили мягкость. Волосы за последний год потемнели. Руки и ноги выросли и мешали ему. У него появилась привычка поджимать губы.

— Ты тоже ждешь пароход? — спросила Дина.

— Да.

— Думаешь, к нам кто-нибудь приедет сегодня?

— Нет.

— Зачем же ты тогда его ждешь?

— Он такой некрасивый.

— Ты смотришь на пароход только потому, что он некрасивый?

— Да.

Дина присела на плоский камень рядом с флагштоком. Вениамин подвинулся, освобождая ей место.

— Здесь нам двоим хватит места, — сказала она.

И вдруг обняла его, но он вывернулся из ее рук. Незаметно, как будто не хотел раздражать ее.

— Хочешь поехать со мной в Кве-фьорд и посмотреть новую лошадь? — спросила она. Пароход загудел.

Вениамин подождал, пока умолкнет гудок:

— Что ж, можно. — Он говорил с напускным равнодушием. Точно боялся, что Дина передумает, если заметит его радость.

— Тогда решено. Отправимся завтра утром. Некоторое время они наблюдали, как работники на лодках поплыли к пароходу.

— Почему ты зарезала Вороного? — вдруг спросил он.

— Он был болен.

— Он бы уже не поправился?

— Может, и поправился бы. Но прежним бы уже не стал.

— А тебе он нужен был прежний?

— Да.

— Почему? Ты могла бы ездить на другой лошади.

— Нет. Я не могла держать Вороного, а ездить на другой лошади…

— Почему ты сделала это сама?

— Такое серьезное дело нельзя поручать кому-то другому.

— Он мог забить тебя насмерть?