Владимир Файнберг - Иные измерения. Книга рассказов

В спальне стало совсем темно. Казалось, дождь забарабанил ещё сильнее.

Марат как мог закутался в одеяло и, едва не стуча зубами, проговорил:

— Даже печки не поставили фашисты проклятые! Гитлера бы сюда, в этот погреб!

— Гитлера сюда ещё не хватало! — отозвался Валька Ершов. — Эй, Кочерга, чего молчишь? Рассказывай дальше про Робинзона и Пятницу!

— Да я уже вчера кончил! — отозвался Кочерга. — Смылись они со своего острова, уплыли по океану. Вот и все!

В бараке наступила тишина. Казалось, все заснули.

— Писать хочу! — раздался голос.

— Я тоже, — признался Марат. — Только до уборной далеко. Под дождём чапать неохота.

— Все писать хотят, — сказал Валька Ершов. — Пацаны! А давайте сделаем писопровод!

— Какой ещё писопровод? — заинтересовался Ковыря.

— Я видел в сарае шланг для полива цветов. А давайте притащим его сюда, протянем к спальне. А если конец до уборной не достанет, спустим с крыльца.

— Это дело, Ёрш! — отозвалась спальня. — Ещё бы трубочки в шланг от каждой кровати…

— Где их возьмёшь?! — сказал Ковыря. — Разве у докторши стырить от этого прибора, каким она слушает.

— Так там всего две. И обе тоненькие…

Радостное возбуждение быстро иссякло. Поняв тщетность своих мечтаний, один за другим выбегали из спальни, писали с крыльца, возвращались, ныряли в постели, снова кутались в одеяла.

И когда беготня закончилась, в тишине снова прозвучал голос Вальки Ершова:

— Пацаны! А давайте я вам расскажу не из книжки, а что говорил мой дед!

— А кто он, твой дед?

— Когда-то работал попом, а теперь помер. Так вот, пацаны, слушайте. Он мне по секрету рассказывал. И божился, что все это правда. Как сводка Информбюро.

— Если правда — неинтересно! Сказку давай, приключения!

Невидимый в темноте Валька Ершов приподнялся, сел на кровати:

— Так вот, пацаны, слушайте! Дед божился, что все это было на самом деле. Давным-давно в стране, где жили евреи, появился парень, который мог превращать воду в вино, оживлять мёртвых. И это, пацаны, было не в сказке, а вправду. Денег за это не брал, учил всех любить и говорил, что его прислал сам Бог. Что он — его родной сын.

— Врал? — спросил Ковыря.

— Нет. Не врал. Он вообще никогда не врал, не умел.

— Знаю, — сказал Марат. — Он из церкви. Это Иисус Христос!

— А ты откуда знаешь? — вскинулся Ковыря.

— Мать в церковь водила, у нас в Сокольниках. Его на кресте распяли. Убили.

— Фиг тебе, убили! — вскричал Валька Ершов. — Через три дня взял и ожил. Для вечной жизни. И сейчас жив!

— Врёшь! Побожись!

— Дедушка никогда не врал.

— Как же он ожил? И тогда где он теперь, если ожил?

— Он со своим отцом. Богом.

— Врёшь ты все, Ёрш! Признавайся!

— Устроим ему «тёмную» — предложил Ковыря. — Допросим. Пусть признается, что врёт.

— Вы что, пацаны?

— Ладно, — сказал Ковыря. — Из постелей вылезать неохота. А вот завтра шланг из сарая притащишь. К мёртвому часу. А после линейки доскажешь все про этого парня Иисуса Христа. Как он это делал. Иначе отлупим.

Опять разбудили!

Полежал в постели. Рывком встал. Подсел к столу, где тикал будильник.

Наверху у соседей, как в прошлые ночи, слышалось топанье ног, возня, отзвуки семейного скандала, детский плач.

…После посещения фитнес-клуба, бассейна приезжает на своей «тойоте» в парикмахерский салон. Там знакомая парикмахерша Лариса сначала подравнивает ей чёлочку, потом красит чёрной краской начинающие седеть волосы. Работая, рассказывает, что видела по телевизору выступление её мужа, спрашивает о здоровье дочери, жалуется, на то, что из-за кризиса становится меньше клиентов.

Получает сверх официальной платы триста рублей чаевых, и они расстаются довольные друг другом.

Приезжает домой. Ещё в лифте вынимает из сумочки тяжёлую связку ключей. В двери три замка. Один из них особенно сложный — электронный.

Стремительно входит в свою недавно отремонтированную квартиру. До того, как нужно будет мчаться в школу забирать после уроков одиннадцатилетнюю дочь-шестиклассницу, остаётся сорок минут. Снедаемая голодом, она все же выдвигает из-под кровати напольные весы. Скинув туфли и содрав с себя свитер, взвешивается. Шестьдесят два килограмма. Неплохо! За неделю минус полтора кило.

По пути на кухню смотрится в зеркало стенного шкафа. При её высоком росте, утончившейся талии, совсем как девушка. Хоть отправляйся на кастинг в телешоу. Хоть заводи любовника, как во время последнего скандала посоветовал муж.