Владимир Файнберг - Навстречу Нике

Именно здесь я знакомлюсь с колоритнейшим А. М., моим ровесником. Несколько лет назад он с родителями переехал из Одессы в столицу, и уже стал чемпионом Москвы по шахматам среди юношей. С пафосом, подвывая, читает стихи о море, девушках, о трубке, которую у него никто ни разу не видел: «Хрипящая, прокуренная, старая. Её давным–давно, и не иначе, как вырезал на счастье из чинары, неунывающий, отчайный неудачник…»

В тот памятный вечер, явившись за мной, чтобы отвести туда, где якобы можно разбогатеть, запросто, в течение десяти минут решает за меня все заданные на дом задачи, и мы отправляемся, как он любит выражаться, «в открытое море приключений».

Оказывается, оно находится совсем близко от моего дома – в ресторане «Метрополь», куда нас нехотя пропускает старик–швейцар в зелёной, шитой золотом ливрее. Раздевшись в гардеробе, мы спускаемся в подвал по широкой лестнице и попадаем в водоворот полупьяной толпы, вращающейся между бильярдными столами и буфетом, где продаются бутерброды с икрой, колбасой и сыром. А также водка и коньяк в разлив.

Бильярдистам у бильярдных столов тесно, некуда отвести руку с длинным, нацеленным в шар кием, чтобы сделать очередной удар. Они ругают вплотную обступающую их публику. Тут и там раздаётся сухой стук сталкивающихся между собой белых шаров, с треском влетают они в лузы.

Тут и там слышны загадочные возгласы: «Заказываю от двух бортов в правый угол!», «Кладу свояка в середину!»

На бильярдных столах играют в разные игры – в пирамиду, в американку. Какие–то знаменитые игроки. На вид – набриолиненные хлыщи. Они играют между собой на деньги. Как выясняется, на большие деньги.

Мой друг объясняет, что и на них самих играет, делает ставки толпа соглядатаев. Одновременно у всех в руках то появляются, то исчезают бумажные купюры…

От коловращенья бесчисленных лиц, мелькания смятых купюр, киёв, от спёртой атмосферы, пропитанной запахом водки, табачного дыма, начинает кружиться голова. Время от времени сюда, в этот ад спускаются по лестнице накрашенные женщины, и набриолиненные хлыщи поднимаются с ними наверх, в рай ресторана «Метрополь».

Я прислоняюсь спиной к стене и только теперь замечаю, что мой приятель куда–то делся. Попробуй представить себе своего папу с дымящейся папиросой в зубах, юного, только начавшего бриться, одного среди этой колышущейся толпы. Может быть, тебе покажется странным, я тогда думал о социализме.

Вспомнилось всего одно слово, которое шепнул мне в литературном объединении поэт–лейтенант. В руках у него оказалась газета с очерком и фотографией по поводу очередной годовщины со дня смерти Ленина.

На фотографии была изображена скамейка в Горках, где сидели Ленин и Сталин.

«Монтаж…» – тихо сказал этот бесстрашный человек. Ведь он толком не знал, кто я такой, можно ли мне доверять.

В ответ я поведал о создании «Устава» новой партии, о неотосланном письме Сталину. Теперь уже он был в шоке от моего бесстрашия. И моей глупости.

«А может быть, Сталин сам велел примонтировать себя к Ленину, обо всём знает? Знает, что в СССР никакой не социализм, о котором мечтали Ленин и Маяковский. Но если не социализм, так что же это такое?»

…Смуглый, коренастый, мой приятель, протискиваясь сквозь толпу, ведёт за собой какого–то измятого, полупьяного офицера, тоже с лейтенантскими погонами лётчика. На лице лейтенанта играет бессмысленная улыбочка.

— Я дочиста проигрался, – сообщает А. М. – В железку. Знаешь такую игру?

— Не знаю.

— Хоть какие–то деньги у тебя есть?

— Трёшник. Три рубля.

— Гони!

Не без сожаления отдаю трёшку. Приятель сминает, сжимает её в кулаке, спрашивает офицера:

— Сколько?

— Два первых, – отвечает тот, мутными глазами глядя на появившийся в дверях бильярдной патруль. – Хлопцы, мне нужно уходить.

Приятель разжимает кулак. Расправляет купюру, всматривается в её номер.

— У вас семнадцать. Десятки скидываются. Следовательно, семь. А у нас все оставшиеся цифры, то есть девять. С вас трёшка!

Продолжая предаваться этой немудрёной игре, мы покидаем подвал, одеваемся в гардеробе, выходим в морозную свежесть вечера.

Лейтенант проигрывает. Он плетётся с нами в незапахнутой шинели, всё время повышает ставки, роняет из карманов деньги, канючит:

— Я вам дал отмазаться, дайте и мне!

— Отыгрывайтесь, – снисходительно разрешает А. М. и подмигивает мне. – Мы с тобой уже в плюсе! И в каком!

То ли он каким–то образом обманывает совсем раскисшего партнера, то ли ему везёт. Смятые купюры перетекают в карманы А. М.