Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

Как было велено, я двинулся первым, почти счастливый. Мгновенье спустя в воздухе подле меня материализовался шелковый цилиндр — значительно ниже и левее, и мой особый, лишь номинально не приданный мне спутник ухмыльнулся снизу вверх; на краткий миг я подумал, что он сунет ладошку мне в руку.

Трое гостей и мой единственный друг оставались в коридоре, пока я быстро осматривал квартиру.

Все окна были закрыты, два кондиционера поставлены на «выкл.», и первый вдох я сделал как в кармане чьей-то старой енотовой шубы. Во всей квартире как-то тряско урчал только престарелый холодильник, который мы с Симором купили с рук. Моя сестра Тяпа по-своему — по-девчачьи, по-военно-морскому — выключать его не стала. Больше того, по всей квартире нынче без счета наблюдались мелкие неряшливые признаки того, что здесь теперь правит морячка. На диване подкладкой вниз валялся симпатичный темно-синий китель энсина. На кофейном столике перед диваном стояла открытая коробка конфет «Луи Шерри» — полупустая, а несведенные конфеты, по всему видно, плющили, чтобы разведать начинку. На письменном столе — рамка с фотографией весьма дерзновенного на вид молодого человека: его я раньше не видел. Все же пепельницы, куда ни падал глаз, распускались пышным цветом мятых косметических салфеток и сигаретных окурков, испачканных губной помадой. Я не стал заходить ни в кухню, ни в спальню, ни в ванную — только открыл двери и посмотрел, не таится ли где Симор. Во-первых, у меня как-то не было сил, и я ленился. Во-вторых, я довольно-таки плотно занялся подъемом жалюзи, включением кондиционеров и опустошением пепельниц. Кроме того, меня почти тут же приступом взяли остальные бойцы нашего отряда.

— На улице прохладнее, — сказала подружка невесты вместо приветствия, заходя в квартиру.

— Я сейчас буду с вами, — ответил я. — По-моему, у меня этот кондиционер не работает. — Кнопку «вкл.», похоже, заело, и я деловито в нее тыкал.

Пока я разбирался с выключателем — не сняв, насколько я помню, даже фуражки, — остальные с немалым подозрением перемещались по комнате. Краем глаза я за ними наблюдал. Лейтенант подошел к письменному столу и теперь стоял, уставившись на три-четыре квадратных фута стены прямо над ним, куда мы с братом по причинам подчеркнуто сентиментальным прикнопили сколько-то глянцевых фотографий восемь на десять. Миссис Силзбёрн села — неизбежно, как мне показалось, — в единственное в комнате кресло, где раньше любил спать мой покойный бостонский терьер; подлокотники, обитые грязным рубчатым плисом, были тщательно обслюнявлены и пожеваны во многочисленных собачьих кошмарах. Дядя отца невесты — мой большой друг — как-то исчез совсем. Подружка невесты тоже вдруг куда-то подевалась.

— Через секундочку я принесу вам чего-нибудь выпить, — тягостно вымолвил я, по-прежнему стараясь принудить кондиционер к работе.

— Мне бы не повредило что-нибудь холодное, — раздался очень знакомый голос. Я развернулся всем корпусом и увидел, что подружка растянулась на диване, чем и объяснялось ее заметное исчезновение по вертикали. — Я сейчас возьму ваш телефон, — сообщила она. — Мне все равно трудно рот открывать в таком состоянии, у меня там все пересохло. Язык совершенно высох.

Кондиционер неожиданно включился и зажужжал, и я вышел на середину комнаты — между диваном и креслом, где сидела миссис Силзбёрн.

— Не знаю, что тут есть выпить, — сказал я. — В холодильник я пока не заглядывал, но могу себе представить…

— Несите что угодно, — перебила меня с дивана наша вечная вития. — Только чтобы мокрое. И холодное. — Ее каблуки покоились на рукаве кителя. Руки были сложены на груди. Под голову подпихнута подушка. — Положите льда, если есть, — сказала она и закрыла глаза. Краткое, но смертоносное мгновение я смотрел на нее сверху вниз, затем нагнулся и как можно деликатнее выпростал из-под ее ног Тяпин китель. Едва я направился прочь из комнаты, дабы приступить к своим хозяйским обязанностям, как от стола ко мне обратился лейтенант.

— Откуда у вас все эти снимки? — спросил он.

Я тотчас подошел к нему. Огромной своей фуражки я так и не снял. Мне в голову не пришло ее снимать. Я встал у стола рядом, однако чуточку позади лейтенанта и задрал голову к фотографиям на стене. Сказал, что это, по большей части, старые снимки детей, которые участвовали в программе «Что за мудрое дитя» в те дни, когда мы были там с Симором.

Лейтенант повернулся ко мне.