Джоди Пиколт - Роковое совпадение

Калеб откашливается и представляет, что плывет в океане слов, пытаясь удержать голову над водой.

— После того как вы узнали об изнасиловании, когда Натаниэль вновь заговорил?

— Недели три назад. В тот вечер, когда к нему пришел поговорить детектив Дюшарм.

— С того вечера его речевая способность улучшилась?

— Да, — отвечает Калеб. — Он почти вернулся к своему обычному состоянию.

— Сколько времени проводила с ним мать?

— Больше, чем обычно.

— Каким вам показался Натаниэль?

Калеб на мгновение задумывается.

— Более счастливым, — признается он.

Фишер отходит и становится у Нины за спиной.

— Что изменилось после инцидента в магазине?

— Он впал в истерику. Рыдал так сильно, что не мог дышать, и совсем не разговаривал. — Калеб смотрит Нине в глаза и преподносит ей подарок: — Он постоянно жестом показывал «мама».

Она издает негромкий звук, словно котенок. Калеб теряет дар речи, ему приходится просить Фишера повторить следующий вопрос.

— За минувшую неделю Натаниэль вообще разговаривал?

— Нет, — отвечает Калеб.

— Вы возили Натаниэля к матери?

— Один раз. Для него эта встреча оказалась очень… тяжелой.

— Что вы имеете в виду?

— Он не хотел уходить, — признается Калеб. — Мне пришлось буквально силой его вытаскивать, когда время свидания закончилось.

— Как ваш сын спит по ночам?

— Он не спит, пока я не уложу его в свою постель.

Фишер серьезно кивает:

— Как вы считаете, мистер Фрост, вашему сыну нужна мать?

Квентин Браун тут же вскакивает с места:

— Протестую!

— Это слушание о мере пресечения, поэтому разрешаю этот вопрос, — отвечает судья. — Мистер Фрост?

Калеб видит проплывающие перед ним ответы. Их так много. Какой из них выбрать? Он открывает рот, потом закрывает, чтобы начать сначала.

В это мгновение он замечает Нину. У нее лихорадочным блеском горят глаза, и Калеб пытается вспомнить, почему этот взгляд кажется ему таким знакомым. Потом его осеняет: именно так она смотрела несколько недель назад, когда пыталась убедить молчаливого Натаниэля, что он просто должен говорить от всего сердца, что любое слово лучше, чем молчание.

— Мы оба хотим, чтобы она вернулась, — наконец находит он правильный ответ.

На середине свидетельских показаний доктора Робишо я понимаю, что именно на таком заседании мы бы присутствовали, чтобы осудить священника, если бы я его не убила. Информация, которую предоставляет врач, крутится вокруг растления Натаниэля и последствий этого преступления. Психиатр посвящает суд в подробности своего знакомства с Натаниэлем, в оценку сексуального насилия и результаты сеансов психотерапии. Рассказывает, как он использовал язык жестов.

— Натаниэль достиг той стадии, что вновь стал говорить? — спрашивает Фишер.

— Да, после того как в устной форме раскрыл детективу Дюшарму имя обидчика.

— И с тех пор, насколько вам известно, он нормально разговаривал?

Психиатр кивает:

— Все лучше и лучше.

— Вы видели мальчика на прошлой неделе, доктор?

— Да. Мне позвонил его отец. В пятницу вечером. Он был очень расстроен. Натаниэль опять перестал разговаривать. Когда я увидела ребенка в понедельник утром, его состояние значительно ухудшилось. Он был замкнут, не шел на контакт. Я даже не могла заставить его общаться жестами.

— На ваш профессиональный взгляд, разлука матери с ребенком станет для Натаниэля психологической травмой?

— Безусловно, — отвечает доктор Робишо. — И чем дольше длится разлука, тем непоправимее вред.

Когда она покидает свидетельскую трибуну, для заключительного слова встает Браун. Он указывает на меня:

— Эта женщина вопиющим образом нарушила закон, причем не в первый раз. Когда она увидела Питера Эберхарда, то обязана была развернуться и уйти в противоположную сторону. Но факты свидетельствуют о том, что она этого не сделала. — Он поворачивается к судье. — Ваша честь, вы сами установили условия, чтобы Нина Фрост не вступала в контакт с сотрудниками окружной прокуратуры, потому что не хотели, чтобы к ней относились лояльнее, чем к другим подзащитным. Но если вы отпустите ее без санкций, то как раз и проявите лояльность.