Джоди Пиколт - Роковое совпадение

Питер, которого Квентин Браун вызвал на слушание по делу об изменении меры пресечения, встает за свидетельскую трибуну и бросает на меня извиняющийся взгляд. Он не может лгать, но и не хочет быть поводом к тому, чтобы я оказалась в тюрьме. Чтобы облегчить его участь, я стараюсь не встречаться с ним взглядом. Вместо этого я сосредоточиваюсь на сидящем где-то за моей спиной Патрике — он находится так близко, что я чувствую запах его мыла. И на Брауне, который кажется огромным для этого крошечного зала суда.

Фишер кладет руку мне на ногу, которая нервно подрагивает, а я этого даже не замечаю.

— Прекратите, — одними губами шепчет он.

— Вы в тот день встречались с Ниной Фрост? — спрашивает Квентин.

— Нет, — отвечает Питер. — Я ее не видел.

Квентин в полном недоумении вскидывает брови:

— Вы к ней подходили?

— Я шел по проходу в магазине, а ее тележка случайно оказалась на моем пути. В тележке сидел ее сын. К нему я и подошел.

— Миссис Фрост тоже приблизилась к тележке?

— Да, но она подошла к сыну, а не ко мне.

— Просто отвечайте на поставленные вопросы.

— Послушайте, она стояла рядом со мной, но не разговаривала, — уверяет Питер.

— А вы, мистер Эберхард, говорили с ней?

— Нет. — Питер поворачивается к судье. — Я разговаривал с Натаниэлем.

Квентин касается стопки бумаг на своем столе:

— У вас есть доступ к информации, хранящейся в этих папках?

— Как вам известно, мистер Браун, я не работаю по ее делу. Этим занимаетесь вы.

— Но я работаю в кабинете, который раньше принадлежал ей. Он находится рядом с вашим, верно?

— Да.

— И, — продолжает Квентин, — двери там не запираются, не так ли?

— Не запираются.

— Я предполагаю, вы думаете, что она подошла к вам, чтобы дотянуться до полки с туалетной бумагой?

Питер прищуривается:

— Она не хотела навлечь на свою голову неприятности. Равно как и я.

— И сейчас вы пытаетесь помочь ей выбраться из этих неприятностей, не так ли?

Питер не успевает ответить, как Квентин отдает свидетеля защите. Фишер встает, застегивает пиджак. Я чувствую, как по спине течет струйка пота.

— Кто первым заговорил, мистер Эберхард? — спрашивает он.

— Натаниэль.

— Что он сказал?

Питер смотрит на перила заграждения. Ему уже известно, что Натаниэль опять потерял речь.

— Произнес мое имя.

— Если вы не хотели усложнять жизнь Нине, то почему просто не повернулись и не ушли?

— Потому что меня позвал Натаниэль. А после… после насилия он на некоторое время перестал разговаривать. С тех пор как это случилось, я впервые услышал, что он заговорил. Я просто не мог развернуться и уйти.

— Именно в этот момент из-за угла вышел мистер Браун и увидел вас?

— Да.

— Вы с Ниной обсуждали дело?

— Нет.

— Вы когда-либо располагали внутренней информацией по этому делу?

— Нет.

— Она когда-нибудь о чем-то вас просила?

— Нет.

— Вы вообще занимаетесь делом Нины Фрост?

Питер качает головой.

— Мы всегда были друзьями. Но я знаю, в чем заключается моя работа, и свои обязанности как офицера в этом суде. И меньше всего я хочу впутываться в это дело.

— Спасибо, мистер Эберхард.

Фишер садится рядом со мной за стол. Квентин Браун поднимает голову и смотрит на судью:

— Ваша честь, обвинению добавить нечего.

«И не только ему», — думаю я.

Калеб не может отвести от нее глаз, он просто шокирован. Его жена, которая всегда выглядела свежей и одетой с иголочки, сидит в оранжевой робе. Ее волосы напоминают облако вокруг головы, под глазами темные круги. На тыльной стороне ладони у нее порез, а один из шнурков развязан. У Калеба появляется непреодолимое желание опуститься на пол, завязать шнурок на два узла и зарыться головой в ее колени.

Он понимает, что можно ненавидеть человека и одновременно сходить от него с ума.

Фишер перехватывает этот взгляд, возвращая Калеба к исполнению его обязанностей. Если он напортачит, Нине, скорее всего, не позволят вернуться домой. С другой стороны, Фишер предупреждал, что, даже если он будет безупречно выступать в суде, ее все равно могут оставить под арестом в ожидании суда.