Джоди Пиколт - Роковое совпадение

— Эй! — мягко окликает Калеб.

Она удивленно моргает, возвращаясь в реальность.

— Ой… привет!

— Ты как?

— В порядке. — Губы Нины растягиваются в жалкой улыбке. — В порядке! — повторяет она.

Ее поведение напоминает Калебу события многолетней давности, когда он пытался научить ее кататься на водных лыжах: она так старалась, вместо того чтобы просто отдаться на волю волн!

— Может, сходим к торговому автомату? — предлагает он. — Натаниэль попьет горячего шоколада, я угощу тебя помоями, которые называются супом.

— Звучит заманчиво.

Калеб поворачивается к Натаниэлю и сообщает, что они идут перекусить. Сын подбегает к двери, Калеб следует за ним.

— Идем, — зовет он Нину. — Мы готовы.

Она недоуменно смотрит на него, как будто они ни о чем и не говорили всего каких-то полминуты назад.

— К чему? — спрашивает она.

Патрик сидит на скамейке за зданием суда (его зад совсем отмерз) и смотрит на Натаниэля. Откуда у ребенка столько энергии в половине пятого вечера — это выше его понимания, но, с другой стороны, он еще помнит те времена, когда они с Ниной целыми днями без устали играли на замерзшем пруду в хоккей и мороз им был нипочем. Вероятно, время начинаешь ценить, только когда взрослеешь и в твоем распоряжении его остается все меньше и меньше.

Мальчик падает на скамейку рядом с Патриком, щеки у него горят, из носа течет.

— Патрик, у тебя нет платка?

Он качает головой:

— Прости, Кузнечик. Вытрись рукавом.

Натаниэль смеется и следует его совету. Он просовывает голову Патрику под руку, и тот чуть не вскрикивает. Если бы только Нина видела это: ее сын ищет прикосновения другого человека! Боже, что же тогда делать с ее моральными принципами? Он крепко обнимает Натаниэля и целует в макушку.

— Мне нравится с тобой играть, — признается Натаниэль.

— Мне тоже.

— Ты никогда не кричишь.

Патрик опускает глаза:

— А мама, бывает, покрикивает?

Натаниэль пожимает плечами, потом кивает:

— Кажется, что маму украли, а вместо нее оставили кого-то противного, кто только похож на маму. Кто не может сидеть спокойно, кто не слышит меня, когда я говорю, а от моей болтовни у нее всегда болит голова. — Он опускает глаза. — Я хочу, чтобы вернулась прежняя мама.

— Она тоже хочет, Кузнечик. — Патрик смотрит на запад, где солнце уже начинает окрашивать горизонт кроваво-красным. — Если честно, она сейчас очень нервничает. Не знает, какие новости услышит. — Когда Натаниэль пожимает плечами, Патрик добавляет: — Ты же знаешь, как она тебя любит.

— Да, — защищаясь, отвечает мальчик, — я тоже ее люблю.

Патрик кивает. «И не ты один», — думает он.

— Присяжные не вынесли единогласного решения? — Я качаю головой. — Нет, Фишер, еще раз я этого не переживу. Вам ли не знать, что со временем суд не становится лучше!

— Вы думаете как прокурор, — увещевает Фишер, — только на этот раз вы правы. — Он поворачивается к окну, у которого стоит. — Я хочу, чтобы сегодня вечером вы кое о чем поразмышляли.

— Например?

— Отказаться от суда присяжных. Я переговорю с Квентином утром, если вы согласны. Посмотрим, захочет ли он, чтобы приговор выносил судья.

Я недоуменно смотрю на адвоката:

— Вам ли не знать, что мы выстроили свою защиту на эмоциях, а не на статьях закона. Присяжные могут оправдать меня, руководствуясь эмоциями. Но судья всегда следует букве закона. Вы спятили?

— Нет, Нина, — серьезно отвечает он. — Равно как и вы.

Ночью мы лежим в постели, и полная луна давит на нас всем весом. Я рассказала Калебу о разговоре с Фишером, и сейчас мы оба смотрим в окно, как будто на небе появится ответ, начертанный звездами. Я хочу, чтобы Калеб потянулся через эту огромную кровать и взял меня за руку. Мне нужно верить, что между нами не сотни километров расстояния.

— И что ты думаешь? — интересуется он.

Я поворачиваюсь к мужу. В лунном свете его профиль очерчен золотом — цветом отваги.

— Я больше не принимаю решения одна, — отвечаю я.

Он приподнимает на локте и поворачивается ко мне:

— И что будет?

Я сглатываю, пытаясь говорить так, чтобы голос не дрожал.