Джонатан Троппер - На прощанье я скажу

Они участвуют в испытаниях лекарственного препарата (Джек нашел объявление в интернете), который, как предполагается, сможет без использования гормонов лечить малую подвижность сперматозоидов у мужчин. Возможные побочные эффекты включают резкие перепады настроения, головокружение и, странным образом, ослабление либидо, о чем без тени иронии на двадцатиминутном представлении препарата им сообщил администратор.

Вы предпочтете не знать об этом кабинете — комнатенке, обильно обработанной дезинфицирующими стредствами, о захватанных порножурналах, к которым он не притрагивается, думая о всех тех липких руках, что уже их пролистали. О депрессивном маленьком телевизоре на шаткой подставке ИКЕА и скромной стопке DVD с корешками, помеченными либо Гт (гетеро), либо Гм (гомо). Или о том, как он не садится в кресло, не ставит диск, а просто стоит посреди комнаты, в трусах, повисших у щиколоток, и пытается вызвать в памяти образы девушек, с которыми спал в далекой юности, когда его целиком поглощали глубокий страстный поцелуй, вид обнажившейся груди, полузакрытые глаза распаленной девушки, которая, глядя ему в лицо, жадно тянется к его ширинке.

Но, как всегда, как раз перед тем, как сперма, булькнув, коснется дна стаканчика, как бы он ни сопротивлялся, перед глазами встает Дениз, смотрящая исподлобья с обычным своим презрением, и это лишает момент последних крупиц наслаждения, которые он еще мог доставить.

Последняя капля, холод влажной салфетки и затем — тепло его семени на кончиках пальцев сквозь пластиковые стенки; по ощущению — самое живое из всего, что он вообще способен из себя выдавить.

Джек уже отстрелялся и болтает с девушкой за стойкой в холле. Она явно не его типа — эдакая мышь, с вялой россыпью прыщей на скулах, — но Джек предпочитает подстраховаться. Никогда не знаешь, кто еще нарисуется на горизонте.

Джек — риелтор, с вечно зажатой между пальцев визиткой, которую он неуловимым жестом сует вам в руку, так, что вы и не заметите, как он это проделал. Он имеет уверенный и самодовольный вид человека, который всегда доводит дело до конца, касается ли оно постели или покупки особняка в колониальном стиле. Собственно, он известен тем, что частенько добивается и того, и другого одновременно. Это происходило и когда он был женат, так что брак, конечно, был вопросом времени. Случилась одна пуэрториканская барменша. Как-то раз во время ужина она заявилась к ним домой с проклятиями на испанском языке. Жена гонялась за ним сначала с мясорубкой, а потом с командой адвокатов из юридической конторы ее отца.

— А вот и он! — говорит Джек, оповещая весь офис о выходе Сильвера. — Ты случаем не решил для начала отужинать? Я чуть было не послал Вики разведать, что там и как.

Вики улыбается, смущенная, может, даже немного обиженная, но в то же время польщенная. Такой уж у Джека талант.

— Я в порядке.

Он протягивает Вики свой стаканчик, стараясь не встретиться с ней взглядом, она вручает ему чек, и вот так вот запросто он продал свое семя. Контейнер непрозрачный, и все же отдавать женщине собственную сперму всякий раз кажется диким.

— Отличная работа, — Джек похлопывает Сильвера по спине, они выходят на полуденное солнце.

И это моя жизнь, думает про себя Сильвер и, как всегда, изо всех сил старается не запаниковать.

Позади немало ошибок.

Непонятно, с чего начать. Все шло не так настолько давно, что пытаться вычленить отправную точку — все равно, что пытаться определить, где начинается твоя кожа. Ты лишь знаешь, что она покрывает тебя целиком, порой чуть плотнее, чем хотелось бы.

Но, несомненно, какие-то ошибки были. Нехорошие ошибки. Чтобы понять это, довольно лишь взглянуть на него.

Во-первых, он набрал жирка. Не того безобразия, о котором пишут в журналах, но все-таки. Уже изрядное время он не занимался никакой физической активностью. «Физическая активность» — так вообще нынче говорят? Он не уверен. Распад еще не начался, но трещинки быстро превращаются в разломы, явно обозначилось пузо, намечаются брыли, и в теплое время года необходимо точечное нанесение детской присыпки, чтобы избежать трения и опрелости.

Чтобы не пахнуть присыпкой, он злоупотребляет дезодорантом и обильно поливается Eternity от Calvin Klein. Он разбрызгивает туалетную воду в воздух, а потом проходит через облако — как делала его мать, когда он был ребенком. Так что да, теперь он толстый парень, от которого разит детской присыпкой и туалетной водой, сидящий в одиночестве в пиццерии, оставляя жирные пятна в книжке и не читая ее, промокающий салфеткой масло с плохо выбритого подбородка и поглядывающий на всех входящих хорошеньких девушек.