Елена Колядина - Под мостом из карамели

– Хотелось сделать что-то доброе, не ради кубков, побед и денег.

– Удалось?

– Не в полной мере. Почти вся моя доброта, кроме судна в баке, получилась бессмысленной, – с сожалением сказала Лета.

– Она у всех такая, не только у тебя.

– В общем, я ругалась с больной, впавшей в депрессию, роняла коляску, путала растворы, и чуть не утопила старушку.

– Старушка тебе зачтётся! – заверил папа.

– Я хочу, чтобы зачлось не мне, а одному человеку, который ни в чём не виноват, – сказала Лета, отрывая уголок упаковки с беконом.

Кстати, надо заглянуть в почту, может – уже?

Лета схватила планшетник, мысленно сказала: «Господи, помоги!» и увидела ответ на свое письмо в прокуратуру. Она открыла конвертик. Postmaster сообщает – User not found. Ошибка. Электронный ящик, на который вы отправили письмо, не зарегистрирован. Попробуйте связаться с получателем альтернативным способом.

Постоянный пропуск добровольца в АНО ЦКБ – больницу патриархии – сроком на пять лет, теперь всегда лежал в кармашке рюкзака Леты. Чтобы получить его, Лета прошла медицинскую комиссию – кардиограмма, терапевт, кровь из пальца, кровь из вены, флюорография, баночка и ещё одна баночка. Анализы брали рано утром, поэтому Лета успевала к умыванию больных и скоро научилась сажать парализованных к складным опорам под спины, чистить им зубы и кормить, то и дело подтирая подбородок и клеёнчатый слюнявчик. Она дрожаще жалела дедушку из второй палаты, каждый день упоминавшего дочь, которая так ни разу и не пришла. Дедушка тоже оживлённо ждал Лету – причёсывался женской расчёской с выломанными зубьями и показывал, как сам сделал суставную гимнастику для парализованной руки. Посидев, он молча пытался завалиться на бок, но Лета не позволяла – встав на кровать коленом, подтаскивала дедушку повыше, подпирала слабеющий бок подушками.

– Вы должны сидеть не менее трёх раз в день по двадцать минут, – уговаривала Лета. – Чтобы не было застоя в легких. Ничего, к праздникам – Лета не знала, каким праздникам, но это слово казалось ей убедительным – выпишитесь, ещё плясать будете!

Этот же «праздничный» аргумент, правда, неудачно, Лета привела больной, которую возила в соседний корпус на лечебную физкультуру.

– Ещё плясать будете!

– Что это мне в пост плясать? – отрезала больная. – С ума, что ли, сошла?

Лета, которая «хотела как лучше», смешалась и даже вспомнила про «не делай людям добра», но после нашла силы и смирение извиниться.

Быстрая сухая весна перешла в скоротечное лето. На работу, в «Хлеб и шоколад», Лета ходила почти формально, и отказалась участвовать в телепередаче «Адская кухня» – оказалось, на съёмки нужно ехать в столицу Украины, а она не хотела оставлять больных. Рассказ про женщину в коме и одинокого дедушку, которых Лета не могла бросить, даже ей самой казался неубедительным, поэтому она не стала ничего объяснять ни папе, ни Собаке.

– Погода была прекрасная, принцесса была ужасная, – посетовал папа, теперь, когда ребенок стал чуть ли не таджикской санитаркой, уже согласный и на карамель.

– У тебя кто-то есть? – спросила Собака.

– Да, – сказала Лета.

– Женщина?

– Да, – снова сказала Лета.

– Почему – она?

– Я боюсь за неё, она тяжело больна.

– Жизнь всего одна и очень короткая. Ты должна думать о себе. Жалость – не повод для любви.

– А сын и больная мать, отец и дочь, какие чувства между ними?

– Это не любовь, а гуманизированный инстинкт, – уверенно бросила Собака.

Еще издали, только подходя по тротуару к зданию больницы, мысленно Лета была уже внутри, бежала вверх по лестнице – взгляд в раскрытые двери храма, коридор, пахнущий ладаном и дезинфекцией. Быстро переодеться, и в палату к женщине, грузно лежащей на боку. А вдруг ночью, когда по пещерам больницы ходил святой старец с волосами как серп и берёзовой бородой полумесяцем, произошло чудо! Лета представляла, как войдя в палату, увидит женщину пробудившейся, сидящей на кровати со счастливой улыбкой. А может, она откроет глаза в тот момент, когда Лета будет перекладывать надувную подушку или обтирать спящие руки легкой камфарой. Лета всей душой жаждала увидеть воскрешение и первой возвестить об этом.

Очнулась, жива! Сколько раз она мысленно вбегала в сестринскую с этим известием. И все вскакивали из-за стола, ликуя, плача от счастья. «Жива!» – неслось по коридорам. Но каждый раз на вопрос: «Как она?», сестра милосердия отвечала: «Состояние стабильное», и Лета хмурилась – стабильное, значит, чуда не случилось. И снова, уходя домой, мечтала – уж этой ночью непременно!