Хосе Гарсия Вилья - Во имя жизни

Чтобы отогнать это чувство, она заговорила с мальчиками. Они достаточно поработали для одного дня, сказала она им. Надо что-то оставить и на завтра, хотела она добавить, но ноги, словно по собственной воле, уже несли ее к крыльцу. Она шла как во сне.

Часы на пустом шкафу были немы. Она взглянула на циферблат, но он ей ничего не сказал. Время словно остановилось.

Мисс Иносенсио собрала свои книги и вздрогнула, услышав шаги на крыльце. Господин Видаль? Но это была Клара.

— Можно, я понесу ваши книги, госпожа учительница?

— Я думала, ты ушла домой, — сказала мисс Иносенсио и сложила книги в сумку. — Спасибо, Клара. Скажи, кто научил тебя этой песне?

Девочка растерянно помолчала, а потом воскликнула с радостной улыбкой:

— Я вспомнила, госпожа учительница. Мой дядя Пепито.

— Ах да, как же я забыла? — Ее охватила нежность к этой девочке. — Ты ведь его племянница.

Они вместе вышли из класса. Когда они спускались с крыльца, в саду позади них раздались пронзительные крики. Еще вопли — и мимо крыльца с быстротой оленя пробежал Леонсио, сжимая что-то в руке.

— Леонсио! — крикнула ему вслед мисс Иносенсио. — Что случилось?

Но мальчик словно не слышал ее и продолжал бежать дальше, туда, где за школой начинались заросли алоэ.

Леонсио не мог бы больнее предать мисс Иносенсио.

— Что у него в руках? — спросила она у мальчиков.

Они смотрели на Леонсио, не подходя близко. Озаренный солнечными лучами, Леонсио гордо повернулся к ним. Он стоял совсем один, и ветер перебирал листья алоэ у него за спиной. Потом он торжественно пошел к ним, словно неся святые дары.

— Это череп, госпожа учительница, — объяснил кто-то из мальчиков.

Остальные поспешили отречься от Леонсио:

— Мы говорили, чтобы он не лазал в колодец, госпожа учительница!

Леонсио осторожно положил череп на охапку когона у ног мисс Иносенсио. Все молчали. Мальчик стоял, опустив голову, как подсудимый. Его губы задрожали, и он с трудом проговорил:

— Это череп Магтанггола, госпожа учительница. Сына господина Малабанана. Его так называли.

— Откуда ты знаешь? — строго спросила мисс Иносенсио.

— Знаю, госпожа учительница! — ответил мальчик. — Я знаю! — добавил он убежденно.

Клара испуганно ухватилась за юбку мисс Иносенсио. На фоне желтовато-зеленого когона череп казался голубовато-синим, точно кусок металла, отмеченный печатью времени. В нем была надменность безымянности. Пустые глазницы упрямо хранили свою тайну.

Мисс Иносенсио нагнулась и подняла череп с травяного ложа, на которое опустил его Леонсио. Она сама не понимала, зачем сделала это, но не могла совладать с собой. Череп казался очень тяжелым, и ее руки дрожали. Мальчики сбились в тесный кружок. Ее руки дрожали все сильнее, и вдруг она уронила череп. Он разбился на три куска. Опустившись на колени, она подобрала их.

Вечером, в половине седьмого, она пошла к господину Малабанану. Ему принадлежал единственный деревянный дом в селении, и крыша из оцинкованного железа даже в сгущающихся сумерках светло белела на фоне кокосовых пальм.

Господин Видаль встретил ее на крыльце и сказал из полутьмы:

— Вы полагаете, что череп можно будет опознать?

Она растерялась от неожиданности, но вежливо ответила:

— Не знаю, сэр.

Наверное, мальчики по дороге домой рассказали о том, что произошло. А она тогда аккуратно завернула череп в носовой платок, унесла в класс и положила на верхнюю полку шкафа.

Теперь с некоторым усилием она призналась:

— Не знаю, что мне делать, сэр.

— Когда я услышал про это, то понял, в каком вы окажетесь затруднении. И немедленно обсудил все с господином Малабананом. Чей он, это, в сущности, неважно. Но я порекомендовал позаботиться об урне и о надлежащих молитвах.

Они сели за небольшой столик на крыльце. Их разделял цветочный горшок.

— А что сказала госпожа Малабанан, сэр?

Лицо мисс Иносенсио посветлело.

— Престарелая мать сама сказала, что следует прочесть «росарио». Пусть никто не скажет, что мы, образованные люди, не почитаем умерших. — Господин Видаль откинулся вместе со стулом к стене. — Я рекомендовал послать за священником в соседний город и, собственно говоря, предложил для этой цели свою лошадь. Вопрос о погребении следует предоставить на усмотрение преподобного отца.

Он начал покачиваться на стуле, а мисс Иносенсио растерянно молчала. Она понимала, что должна быть благодарна ему, — он по-рыцарски пришел к ней на помощь и избавил от лишней боли.