Степан Калита - Сполохи детства

Помню, желающих креститься было много. Передо мной в купель окунали младенца, и он страшно орал. Меня тоже макнули и опрыскали. Выдали крестик на бечевке. Который я поначалу надел на шею. Но через неделю потерял. Точнее говоря, он попросту исчез. Я пошел на тренировку, снял крестик и оставил в раздевалке. И только вечером хватился — что креста на мне нет. Ну, потерял и потерял… Никакого особенного расстройства не ощутил. Хотя в крестильном кресте, может, и заключена какая-то особая сила. Так говорят. Не знаю. Я в мистику не верю. А может быть, верю. Тоже не знаю.

Но еще через неделю на том месте возле плотины, где мы копали старинные монеты на продажу, я вырыл из земли серебряную вещицу — потемневшую от времени, с зеленым налетом, пятиконечную звездочку в круге. И что-то меня, помню, так обрадовала эта находка, что я решил не везти ее на Птичий рынок, а оставить себе. Тут я еще случайным образом нашел цепочку. Она оказалась накручена на старую дверную петлю выброшенной кем-то кухонной двери. Дверь тоже невесть кто прислонил к стене дома — должно быть, ему лень было тащить ее на помойку. Цепочка со старинной вещицей сочеталась идеально. Продев ее, я повесил звезду на шею. Причем, продел абсолютно случайно так, что звезда получилась перевернутой. Мне отчего-то нравилось именно так. Уже позже я узнал, что перевернутая звезда — символ зла. Но тогда я об этом даже не подозревал.

Потом начались другие странности. Я вдруг настроился резко отрицательно к церкви. Хотя раньше мне было на служителей бога решительно наплевать. Но теперь каждый священник и каждый храм вызывал у меня буквально злобу и отвращение. Проходя мимо, хотелось сплюнуть. Что я и делал периодически — весьма демонстративно. Что в окружающих, к моему удовлетворению, иногда вызывало возмущение.

Мама напротив — стала часто посещать церковь, в общем — вдруг уверовала. У нас случилось с ней несколько конфликтов на этой почве. Причем, я пылал негодованием, считая, что она насильно хочет заставить меня ходить в церковь. Она же всего лишь хотела пресечь мое новое увлечение. Довольно для меня странное, надо сказать. Потому что к мистике я никогда не питал никакой склонности. Хотя мне смутно припоминалось, что в детстве я нафантазировал себе спутников — стаю волков и черного ворона…

А увлекаться в тринадцать лет я стал оккультизмом и каббалой. Помню первые репринтные издания доктора Папюса, сатанинская библия Атона Ла Вея, переснятая увлеченными коллекционерами на фотоаппарат, пособия по оккультизму и оккультный практикум, и конечно, книги по каббале и самая моя любимая — «Иудейская демонология» — настоящий потусторонний апокриф. Я покупал все эти удивительные книги на Кузнецком мосту — там собирались библиофилы, продавали редкие издания и их дешевые аналоги, сделанные собственноручно. Я голодал, экономил на деньгах, которые мне давали на школьные завтраки, и все тратил на эти самые издания.

Передо мной открывался удивительный мир, полный мистических тайн. Обыденная реальность перестала казаться серой, границы расширились невообразимо. Если постичь в достаточной степени оккультные науки, узнал я, можно стать человеком небывалой силы, а с каббалой, этим древним иудейским учением, можно вознестись на самую вершину и даже сделаться равным Богу. Я узнал, между прочим, как называют нашего христианского Бога каббалисты, кто он в иерархии потусторонних существ — и стал относиться к нему с некоторым презрением. При определенной практике, выяснялось, можно возвыситься до его уровня, и даже превзойти его, стать одним из планетных гениев. Правда, в одной из оккультных книг прямо утверждалось, что для того, чтобы медиум смог достичь таких высот, ему придется расстаться с бренной оболочкой — то бишь умереть. Умирать я пока не собирался. Но освоить потоки силы и научиться с ней управляться — все это казалось мне необыкновенно интересным.

В один из дней я пришел домой и застал там батюшку из храма. Его, разумеется, пригласила к нам домой моя мама, чтобы он очистил квартиру и заодно наставил меня на путь истинный. Батюшка немного покопался в моей литературе, а я и не думал ее скрывать, и поэтому встретил меня во всеоружии — сразу начал кропить святой водой и кричать: «Изыди!» Моему возмущению не было предела. Я брызгал на них слюной, орал, как безумный, назвал всех тупицами, которые ничего не понимают, сгреб свою любимую книгу по черной магии — и выбежал из квартиры.