Степан Калита - Сполохи детства

Потом жизнь закрутила меня, взяла в оборот, я жил сначала на съемной квартире, скрываясь от бандитов, потом и вовсе махнул за океан. Я нашел ее зачем-то в социальной сети. Выпил, захотелось узнать, как она. Она написала мне в ответ, прислала по моей просьбе фотографию. На фотографии она с сыном и мужем. Мальчик невысокий, с резко очерченным лицом, похожий на отца. Отец рядом. Мне показалось это удивительным, но они снова сошлись с Мариной, спустя годы. В этом было что-то неправильное. Я понял, что у нас с ней теперь есть общая тайна. Тайна наших отношений. Как знать, не сам ли ревнивец довел ее до измены. Так бывает довольно часто. Скелеты пустых подозрений, подкрепленных постоянными оскорблениями, рано или поздно обретают плоть…

Хотел вырезать многое из этой истории жестким резцом цензора, но понял, что без этих подробностей она станет пресной и ненастоящей. А ведь все это на самом деле было.

Иногда мне печально от того, что пишущий эти строки — всего лишь несовершенное биологическое существо. И оттого ни одному моему замыслу не суждено воплотиться в точности таким, каким я его задумал. На меня человека влияют слишком многие факторы, сбивающие руку, что выводит слова: атмосферное давление, магнитное поле Земли, качество вдыхаемого воздуха, некие неведомые примеси в нем, запахи и звуки. И тело мое невольно реагирует на все внешние раздражители, и разум то функционирует в полную силу, а то замедляется под воздействием среды, и организм подчинен поглощаемому мною воздухом и пище, перерабатываемой в не самую правильную энергию — поскольку и пища чаще всего нездоровая. А еще — меня питают самые разные энергии, которыми насыщен окружающий мир, то и дело они трансформируют мое сознание, искажают восприятие. И лишь одно обстоятельство извиняет меня в том, что моя попытка создать идеальный текст всегда обречена на провал — мои читатели такие же биологические существа, подверженные смене ритмов, приливов и отливов настроений, интеллектуальным пикам и иногда — почти безумию, почти умственной неполноценности. Идеал недостижим, его не существует. И для меня всегда вопрос — нужно ли к нему стремиться. Или лучше следовать своей человеческой природе. Быть может, в шершавой, кое-как вылепленной уродливой форме и кроется подлинное совершенство. Но сколько красоты в математической симметрии! И столько же обезличенной бесчеловечности. Эмоцию, это высшее проявление жизни, нельзя выразить математической формулой и точным графиком. Хотя многие пытаются. Наше чувство дрожит на ветру — то становясь сильнее, то полностью угасая.

Отношения с Богом у меня сложные. Наблюдаются колебания шкалы доверия — от скромной надежды до полного отрицания. Со служителями церкви вообще отношения не заладились. Как-то раз я даже ходил к одному, чтобы поговорить. В период полного отчаяния. Когда казалось — не сегодня, завтра — меня убьют, и потому — принимал в день «по полному стакану», чтобы не чувствовать страх и надеяться на Бога. Его наместник на земле сказал, опустив глаза: «Не надо в храм пьяным приходить». И в этих словах было столько гордыни, что я ощутил одно только презрение к нему. Сказал: «А может, это последнее место, куда я могу сейчас прийти…» Но вышел из храма сразу же. Потом заходил в церковь, конечно — свечку поставить. Но православный я довольно неубедительный, по шкале от одного до десяти — на двоечку. Пост не соблюдаю. Милостыню, правда, подаю. Но и то не всегда. А когда вижу, что человек действительно нуждается. Или у меня сложилось такое настроение — подать, пусть и обманщику, с меня не убудет.

А один мой друг, Диня, верит вполне истово. Говорит: «Раньше я разбрасывал камни, теперь пришло время что-нибудь построить». Знаю я, какие камни он разбрасывал… Мне пришлось с ним покататься по стране. Диня ездил в монастырь на полгода — каялся в прошлых грехах. А потом поступил проще — дал много денег на восстановление храма в какой-то рассейской глуши, и сразу успокоился. Решил, что наладил отношения с Богом. Может, Бог и в самом деле за материальное вознаграждение может дать покой человеческой простой душе. Но что-то я сомневаюсь.

Крестился я поздно. Было мне уже тринадцать лет. Народ тогда потянулся в церкви — это стало модным поветрием. И моя мама решила, что пришла пора ей самой креститься, и крестить своих детей. Особенно я не упирался — было любопытно. К тому же, мама провела небольшую рекламную кампанию, поведав, что крещение смоет с меня все грехи. Не сказать, чтобы их было очень много тогда, и они меня сильно тяготили… Но я подозревал, что нагрешить все же успел, так что перспектива показалась мне заманчивой.