Ярослав Питерский - Падшие в небеса

— Тебе, когда ни будь, какие ни будь видения приходили? — тихо и неожиданно спросил Андрон.

— Что? Ты о чем?

— Я говорю тебе какие ни будь видение приходят, ну, допустим, придет человек и разговаривает с тобой, а ты беседуешь с ним как с настоящим, а потом, потом просыпаешься и все! Оказывается, нет ничего! А ты так веришь, что это было! Тебе вернее с тобой такое бывает? Клюфт замер он не знал что ответить. Какой-то слишком откровенный вопрос получился. Он сразу вспомнил про Иоиля. Он вспомнил и вздрогнул, этот человек опять лезет к нему в душу. Опять подозревает его в чем то и подозревает его как-то слишком пророчески, словно экстрасенс выворачивает мысли, неужели он и до этого хочет докопаться, разбередить и это последнее. Клюфт облизнул языком моментально высохшие губы. Потянулся за стаканом с водой, что стоял на тумбочке, когда он сделал пару глотков, то вновь неожиданно услышал, ответ которые ждал и боялся.

— Вижу, бывает,… вижу. Приходят. Да,… беседуешь ты с ним.

— С кем? Ты, что несешь? С чего ты взял? — испугался Клюфт. Маленький посмотрел внимательно на Павла и махнул рукой, отвернулся. Он опять попал в точку. Значит, он идет в нужно направлении.

— Вижу твое волнение, значит не один я такой. Ты не бойся, не буду я из тебя жилы вытягивать! Не буду. Так спросить хотел. И вижу что не зря. И ко мне приходят. И говорят. Раньше никогда такого не было, а сейчас вот, на старости лет,… заработал. Клюфт расхохотался. Он как-то облегченно схватил стакан с водой и выпил его залпом, затем опять посмотрел на Андрона Кузьмича и вновь рассмеялся. Маленький тоже улыбнулся, хотя понимал, что смех этого человека, как издевательство, какая-то злорадная жестокость над ним, пусть и такая вот безобидная, но жестокость. Но Маленький воспринял ее, как должное.

— Значит, говоришь, на старости лет видения приходят? И разговаривают?

Спрашивают, значит?… А-а-а,… как там у классика? Мальчики кровавые, в глазах не стоят? — радостно спросил Клюфт.

— Нет, мальчики не стоят. Расстроишься? Или ты хотел, что все как по Достоевскому было? У этого, как там его… Карамазова? Чтоб черт пришел и свел меня с ума за грехи мои? Достаевщины тебе не хватает?! Журналист сразу видно… подавай вам достаевщину! Нет! Нет, Клюфт не будет этого! Умру я тихо и спокойно.

Без лишних этих вот мистических персонажей. Просто и тихо. Причем еще неизвестно когда. Может быть, я и умру-то после тебя. Вот так! Кстати, не вызови тогда я скорую помощь, не лежал бы ты сейчас в этой палате, вернее лежал бы ты сейчас в другой палате, два метра на один с хорошим земельным одеялом!

— Ну и сволочь же ты Маленький?! Сволочь и поддонок! Теперь и этим будешь меня потыкать? Что жизнь мне спас? Да не спас ты мне жизнь ты просто сам испугался! А все тыкаешь, своим благородным якобы поступком!

— Я не тыкаю, просто констатирую факт. Вот и все. А это ты уже из всего, какие-то вновь выводы делаешь! Таким как вы, всегда не иметься из всего выводы сделать! Все перевернуть. Все подначить и обсудить и, в конце концов, себе же наврать! Вы,… такие как вы, всем все мешаете и портите и главное себе жизнь портите! Клюфт, вдруг поймал себя на мысли, что какая-то правда в словах этого противного и мерзкого человека все же есть. Смог бы он тогда ели бы у него был выбор действительно его сделать? Смог бы он выбрать: умереть, но гордым, или быть спасенным, но рукой палача? Наверное, нет, не решился, и эта вот нерешительность, как-то подкосила его в эту секунду. Клюфт растерялся своих мыслей: «Он пришел, что бы вновь ставить вопросы. Вечные вопросы. Чтобы вновь заставить мучиться? Ему самому страшно, а я вижу, что ему страшно, хотя он это хорошо скрывает, но он хочет, что бы было мне страшно! Но мне и так страшно? Я не могу не признаться в этом самому себе? Почему, почему мне страшно? Он прав и я этого боюсь! Я, просто его ненавижу и через эту ненависть пытаюсь выдумать свою правду, свое оправдание! Но так не может быть, просто не может этого быть. Нужно признаться самому себе! Господи, я хочу признаться, помоги мне!»

— Ты Клюфт, как я вижу хоть и дожил до таких лет, а не переменился, не научила тебя жизнь. Я ж пришел к тебе с делом, а ты в штыки все воспринимаешь! Испортить все хочешь опять. Что б другим плохо было ради своей вот этой гордости и правды! Но это же неверно! Это не верно! Признайся ты сам себе! Клюфт, вскочил с кровати. Маленький даже испугался таких резких движений больного человека, да какого там больного — сердечника с инфарктом! Павел Сергеевич встал в полный рост, его больничная мятая пижама была похожа на какой-то костюм астронавтов из фантастических зарубежных сериалов, или нет,… нет она похоже на одеяния того героя из «Соляриса» Андрея Тарковского! Да, он так похож на этого человека! Только постаревший и осунувшийся. Клюфт подошел к окну и растворил одно створку. Закрыв глаза, он подставил лицо солнцу, лучи грели кожу. Было, как-то страшновато Маленькому смотреть за всем этим, какой-то фильм,… рядом с ним снимается какой-то необычный фильм, где он играет одну из главных ролей!