Жозеф Кессель - Всадники

И вдруг Уроз чуть не закричал от радости. По мнению Турсуна, Мокки не был виновен. Он был жертвой приманки… ловушки… Конь, да, конь… Ага, Турсун требовал полной справедливости. Именем Пророка, он получит ее!

Тишина еще висела в воздухе, когда вновь послышался голос Уроза. На этот раз это был выразительный, проникнутый чувством голос. Он воскликнул:

– Да, ты свободен, Мокки! И отныне Джехол принадлежит тебе.

Тут уже и саисы, и их старшина не могли удержаться. Удивление, сомнение, зависть – все слилось в их криках. И в ушах Уроза они прозвучали как докучливый шум. Но вот то, что он прочел на лице Турсуна, стало ему наградой. Гнев окрасил шрамы на этом лице в пурпур, привел в движение кустистые брови, глубокие складки морщин, массивные губы.

«Он вспоминает, как растил Джехола, как дрессировал его, – подумал Уроз. – Сейчас он заговорит, запретит мне».

Турсун дождался, когда лицо его вновь примет выражение обычной суровой невозмутимости.

– Тихо! – приказал он саисам. – То, что вы слышали – закон для нашего клана.

Затем, обращаясь к Мокки:

– Воистину, Джехол – твой.

– Воистину, – повторил Мокки.

Его руки не изменили положения, и его лицо оставалось безучастным.

– А Зирех? – спросил он.

Несмотря на все их самообладание, Турсун и Уроз переглянулись в растерянности. Прощен, освобожден, получил бесценного коня – все эти чудеса оставили Мокки безразличным. Ему важна была лишь эта кочевая шлюха.

– Чтобы завтра же здесь и следа ее не было, – распорядился Уроз, не поднимая глаз на Мокки.

Когда Турсун остался наедине с Урозом, он позвал Рахима и приказал:

– Мою плетку.

И когда бача принес ее, Турсун сказал сыну:

– Засунь ее мне за пояс, Уроз, потому что ты вернулся, чтобы мне ее вернуть.

В имении имелось несколько юрт, оставшихся с давних времен. Предки Осман-бая привезли их вместе со стадами во вьюках, установили и жили в них, пока постепенно, от поколения к поколению, хозяева не переселились в прочные, вросшие в землю жилища. Расположены эти юрты были среди холмов и полян, орошаемых чистейшей водой, и служили, в дни празднеств, для размещения гостей, которым не хватило места в хозяйском доме.

Когда Уроз совершил свой суд, старый управляющий имением Осман-бая лично сопроводил его – неслыханная честь – в одну из таких юрт, живя в которой вполне оседло, можно было вспоминать о былых кочевых временах. Ее окружали купы деревьев, а меж ними сверкала в арыке вода.

Хотя управляющего сопровождали два саиса, он сам помог Урозу спешиться и войти в юрту, построенную по типу монгольских.

– Эта юрта лучше всех других защищена от ветра. Я велел постелить под матрасы три новых ковра… А снаружи к твоим услугам всегда будут саис и конь.

Уроз машинально поблагодарил, чтобы ответить на слова, смысла которых он не понимал.

Странная, неимоверная усталость, какой он не испытывал и в самые худшие моменты своего пути, сковывала все его тело и ум. Все предыдущие переходы и испытания не опустошили его так, как тенистая галерея в доме Турсуна, пение фонтана, мягкие подушки, вкусная еда. Оставшись один, он бросился на приготовленное ему ложе и тут же уснул. Из-за формы жилища и укоренившейся привычки быть в пути, он еще успел на какое-то мгновение поверить, будто по-прежнему куда-то едет.

И хотя спал он как убитый, это впечатление так крепко засело в его сознании, что, едва проснувшись, он подумал: «Пора ехать». Уроз сел и увидел в изголовье пару костылей.

В памяти его всплыли все события вчерашнего дня, одно за другим. И он был ошарашен всем случившимся. Юрта? Неправда. Она тяжела и неподвижна, как каменный дом. Здоровое тело? Неправда. Чтобы перемещаться, ему нужны эти деревянные подпорки. Уроз взял костыли, примерил их под мышками, удивился, как они удобны и хорошо подогнаны. Опираясь на них, он тут же вышел на улицу.

Конюшенный слуга, сидя на корточках у стены юрты, напевал что-то себе под нос. Это был худощавый старик маленького роста, чем-то ему напомнивший ощипанного воробья. В его слезящихся глазах светилось простодушие.

– Откуда костыли? – спросил Уроз.

– Ты так крепко спал, – ответил тот, – что не слышал, как я их принес. По приказу Турсуна.

– А где он? – поинтересовался Уроз.

– Обходит конюшни, – ответил слуга.

Показав на ближайшую группу деревьев, он добавил:

– Вон оседланная лошадь. Хочешь поехать?

– Нет, – ответил Уроз.