Жозеф Кессель - Всадники

– Не удивляйся, – тихо объяснил Амджяд Хан Урозу. – Хозяин птицы, Хозад, покрывает ему клюв и когти красным лаком, чтобы украсить Али.

– Так Али… это, значит, имя ворона? – спросил Уроз.

– Что поделаешь! – со вздохом признал Амджяд Хан. – Хозад уверен, что его черную птицу посещает дух великого калифа.

Затем, понизив голос, добавил:

– Посмотри, как он худ, какие у него глаза…

– Вижу: ни дня не может прожить без гашиша, – сообразил Уроз.

– В Священном Писании нет ни единого слова, запрещающего правоверным пользоваться травами, если им этого хочется, – взвизгнул Хаджи Заман.

Ему ответили надтреснутый смех и долгое карканье. Уроз вздрогнул. Он не мог отличить голос смеявшегося от карканья. Ворона от хозяина.

Тут вдруг вокруг него все пришло в движение. Все встали и стали кого-то приветствовать. Амджяд Хан тоже встал. Остались сидеть только Уроз из-за своей раны и Хаджи Заман, как обладатель зеленой чалмы.

Сквозь толпу шел молодой человек в европейской одежде, с шапочкой из каракуля на голове. Лицо его было худым, губы – суровыми. Его сопровождал полицейский офицер в униформе.

– Наконец-то соблаговолил явиться глава района, – счел нужным возмутиться Хаджи Заман. И этот чинуша заставляет ждать паломника из Мекки! И даже сейчас не спешит. Прохлаждается, видите ли…

– А зачем спешить, о святой человек? – спросил его Уроз.

– Затем, что я пришел сюда, чтобы играть, – крикнул Хаджи Заман.

Бесстрастные до этого черты его лица приняли напряженное выражение. В его блеклых глазах запрыгали искорки. И поскольку в Хаджи Замана вселились демоны риска, у Уроза появилось ощущение гораздо большей своей близости именно к этому неприятному человек, чем к благодушному Амджяд Хану, спокойно перебиравшему свои четки.

Глава района уселся рядом с Амджяд Ханом. Полицейский подал сигнал свистком. Открылись дверцы домишек, стоявших по краям арены. В каждом из проемов появилось по барану.

Глава района наклонился к Амджяд Хану:

– Они правильно подобраны, и оба очень хороши.

Уроз согласился с ним.

Бараны были одного роста, высокие, но не слишком, оба были каракулевой породы, с густой шестью пепельно-серого цвета, только у одного – в коричневую полоску, а у другого – с голубоватыми пятнами. Лбы их украшали веретенообразные рога, закрученные, как змеи.

Хаджи Заман откинул голову назад и выразил свое недовольство Хазаду, гладившему своего ворона:

– Избалованы и ленивы.

Уроз не стал ему возражать.

Ни один из баранов, вышедших на арену, не старался утвердиться в своем превосходстве, толкаясь или пытаясь пройти первым. Они мирно шествовали друг за другом. Первым один из них вышел просто потому, что выводивший его пастух сильнее, чем другой, потянул за рог.

В толпе, состоявшей в основном из покупателей, покинувших ради зрелища рынок, раздались добродушные крики:

– Эй, Гамаль, да ты торопишься больше твоего барана.

– Ахмад, а ты смотри, как бы твой кудрявый не заснул у тебя на коленях.

– Эти бараны, наверное, думают, что они попали в овчарню, а не на арену.

Бараны… Бараны… Разве можно так вот сразу понять, кто из них настоящий боец?

Гамаль и Ахмад, еще совсем молодые люди в чистых куртках и брюках, в тщательно закрученных чалмах, только краснели от смущения. И каждый из них стал, насколько им позволял их голос, расхваливать своих питомцев.

– Он самый умный, самый сильный…

– А мой – настоящий султан в своем стаде.

– Непобедимый борец…

– Давай, ставь на моего барана, и станешь богачом.

– А мой приносит мне столько афгани, сколько кудрей на его спине.

Все эти слова были не более чем ярмарочной похвальбой. Все это знали, в том числе и сами пастухи. Они своими криками сами себя разогревали. И в конце концов стали верить в то, что говорят. Лица, руки, тело, складки одежды – все в них выражало полнейшую убежденность. Она передавалась и зрителям, которые испытывали сильнейшую потребность быть обманутыми.

– В бой! В бой! – кричали они.

Кое-кто начал заключать пари.

Уроз с удивлением обнаружил, что его рука мнет пачку денег в поясе. Сколько там афгани? Уроз не знал. Он не любил считать. Полный карман или пустой – таковы были его единственные ориентиры. Во всяком случае, поскрипывающая пачка была довольно толстой. Когда Уроз отправлялся в Кабул, Осман-бей и Турсун проявили щедрость. В столице, до начала великого бузкаши, у него не было ни времени, ни желания тратить деньги. А после…