Борис Гайдук - Плохие слова

— Детский сад, в натуре!

Через десять минут договаривающиеся стороны вновь сошлись перед кафедрой. Плаката не было.

— Мы подготовили антикризисный план, — ровным голосом произнесла Оля Ситникова. — Точнее, наброски плана. Мы постарались максимально учесть интересы трудового коллектива…

Мысленно она тут же укорила себя за совковый оборот «трудовой коллектив». Нужно было сказать «персонал».

Все-таки этот Голубев вывел ее из себя. После игры получит в морду. Во всех смыслах. Или нет, не надо. Много чести для такого хамья. Ничего не говорить, просто перестать замечать. Нет больше Лени Голубева. Вместо него — пустое место. Пусть живет, если сможет. А она уедет в Америку.

— Детали плана мы надеемся выработать совместно с представителями профсоюзов…

Грибов одобрительно кивал, со скрипом протирая очки носовым платком. Фондовый спекулянт Шерингарц достал предложения Совета директоров и стал читать. План предусматривал радикальное оздоровление компании, закрытие неэффективных производств, а также некоторые непопулярные кадровые решения. Рассказывая о планируемом пятнадцатипроцентном увольнении персонала, существенном сокращении зарплаты остающимся работникам и полугодовом моратории на социальные выплаты, Шерингарц отрывался от конспекта и поглядывал на забастовщиков, но те вели себя тихо.

Американец потянулся к Грибову и что-то прошептал ему в ухо. Грибов в ответ собрал губы в пухлую трубочку и неопределенно шевелил бровями.

Оля Ситникова не удержалась от того, чтобы бросить на Леню долгий выжигающий взгляд. Леня некоторое время смотрел на нее в ответ, затем пожал плечами, сделал выражение лица «сама дура» и отвернулся.

Юра Шерингарц дочитал антикризисный план до конца и спрятал конспект за спину, словно опасаясь, что его отнимут.

— Ну, что скажет трудовой народ? — нарушил молчание банкир Слива.

— Трудовой народ скажет следующее, — помедлив, ответил Эдик Каспарян. — Мы считаем, что ответственность за сложившуюся ситуацию полностью лежит на руководстве компании. Совет директоров в свое время наделал массу грубых ошибок и теперь пытается исправлять их за счет персонала.

— О чем это вы, Эдик? К-каких ошибок? — подался вперед Шерингарц, неожиданно назвав на «вы» старого приятеля.

— Вот, пожалуйста, — Эдик поднял заготовленные листы. — В девяносто четвертом году администрация необдуманно сняла с рынка две вполне еще живые торговые марки, переоценив перспективы нового бренда. В результате впервые за пятнадцать лет компания закончила год с убытками. В девяносто шестом было безосновательно закрыто новое представительство в Калифорнии по результатам всего лишь первых двух лет работы. Через два года провалилась попытка выхода на восточноевропейский рынок. Общие убытки составили пятьдесят семь миллионов долларов. И это только некоторые примеры просчетов. Список можно продолжить. Состав совета директоров, между прочим, с тех пор практически не изменился. Бездарное управление привело компанию на край пропасти, и теперь те же люди хотят спихнуть все проблемы на рабочих.

Нефтяник Головко, начинавший свою карьеру мастером смены на буровой вышке, согласно кивал.

Юра Шерингарц полистал файл с исходным материалом.

— Эдик, постой! При чем здесь В-восточная Европа? В Восточной Европе н-нас накрыл российский к-кризис. Пострадали все, не только мы.

— Юра! С кризисом все было ясно за полгода! Ты же сам еще в мае переложился в валюту и знать не хотел российских акций до начала девяносто девятого…

— Я-то да, но эти, — польщенный Шерингарц потряс в воздухе бумагами, — м-меня не спрашивали!

— Но могли бы сообразить, что для входа в Россию хуже момента придумать нельзя! Сентябрьский рублевый фьючерс на Чикагской бирже уже в апреле торговался по четырнадцать рублей за доллар. Этого они у вас не знали? А нефть по восемь долларов за баррель им тоже до фонаря была? Совсем тупенькие, да? Или они у вас в газетах читают только спортивную колонку?

— Погоди. Н-но были же гарантии на высшем уровне. П-президента и п-правительства…

— Юра, не смеши! Какого президента?! «Расияни, понимаиш»? Этого президента? Какого правительства? Киндер-сюрприза Кириенко? Которого специально поставили, чтобы на него стрелки перевести? Ты что, Юра, вчера родился?

Фондовый спекулянт Юра Шерингарц молча развел руками. Возразить нечего, натуральные идиоты.

— Господа, мне кажется, что нам следует не ворошить старые обиды, — вмешалась Оля Ситникова, — а искать пути к сближению позиций.