Борис Гайдук - Плохие слова

Паша Валуев стоял столбом почти полчаса, пытаясь сообразить, за что родная милиция бесплатно прокатила его на такси. Версии были самые причудливые: и то, что он оказался в отделении миллионным посетителем и получил приз, и то, что спьяну он совершил какой-нибудь подвиг или по меньшей мере благородный поступок, и власти его таким образом поощрили, и то, что за ним, наоборот, объявлена слежка и теперь он под колпаком у спецслужб. Ни одна из версий, по зрелом размышлении, правдоподобной не казалась, и феномен бесплатной доставки тела к месту жительства оставался необъясненным.

Наконец, подойдя к ларьку, чтобы купить сигарет, Паша обнаружил, что его кошелек абсолютно, математически пуст. Документы, часы, ключи, ручка, кожаный портфель, папка, органайзер, сам кошелек — все это осталось на месте, не было только ни единой копейки наличных денег.

— Обобрали! — радостно закричал Паша, испытывая огромное облегчение. — Вот оно что! Обобрали! Ай да капитан!

Сотовый телефон Паша обнаружит в портфеле только утром и попытается связать его появление с исчезновением денег, приличной суммы, между прочим, хотя, конечно, не настолько, чтобы вместо них появилась такая дорогая вещь. Но, как ни пытался Паша вспомнить события предыдущего вечера, там все-таки оставались значительные пробелы, и дальнейшие усилия он прекратил, твердо решив впредь никогда не выпивать больше трехсот граммов за один раз.

А мы вернемся к Диме.

Итак — телефон в его руке зазвонил, мигнув красной лампочкой.

Дима вытащил антенну и отковырнул пальцем элегантную крышечку.

— Алло, — вышло как-то невнятно.

Дима откашлялся и повторил:

— Алло!

— Ну здравствуй, жопа, Новый год! — сказали в трубке. — У тебя все время занято.

— Анька! — закричал Дима. — Ты где?! Тут такое творится!

— Я в курсе. Мне позвонил какой-то старый хрыч и сказал, что ты выиграл сотовый телефон. Даже номер дал. Поздравляю. И еще сказал, что ты типа чуть ли не на всю вселенную объявил, что ты… что я… Ну, в общем, сам знаешь…

— Да хрен с ним, с телефоном! Какая вселенная? Ты сейчас где? У Звонаревых, что ли?

— Нет. Я рядом. Ты меня можешь в окно увидеть.

Дима бросился к окну.

Кабина телефона-автомата на углу горела желтым светом, и там, внутри, с трубкой в руке, была Аня. Дима яростно замахал руками, едва не выронив свой первый подарок и забыв о несостоявшемся втором.

— Анька! Я тебя вижу! Ты мне из автомата звонишь!

— Ясен пень, из автомата. Не все же такие крутые, чтобы с мобильниками ходить. Я тебя тоже вижу. Ты это свое окно открыть можешь?

— Окно? Зачем?

— Надо. Можешь?

— Могу, наверное. А зачем?

— Надо. Открывай.

Дима подергал ручки. В каком положении они открыты? Непонятно. Дернул на себя раму. Не выходит. А так? Тоже не выходит. А вот так?

Треснула бумажная лента, и окно распахнулось. В комнату ворвались снежинки. От ветра на столе задвигались бумаги. Дима выглянул наружу. Над городом тут и там взвивались праздничные ракеты, всюду гремели хлопушки. На улицах было довольно много людей, которые вылезли из-за своих праздничных столов, чтобы проветриться перед горячим. В снегу возились дети.

— Анька! — заорал Дима. — Я здесь!

К смутному шуму празднующего города вдруг прибавился новый звук — низкий моторный рокот. Гуляющие люди оборачивались, останавливались, указывали пальцами. Мгновенно, как это обычно бывает при каком-либо уличном событии, собрались небольшие любопытствующие группки.

Коротко взвыла сирена.

С улицы, на ходу выдвигая вверх лестницу, во двор заворачивала огромная восьмиколесная, сверкающая красным лаком пожарная машина.