Борис Гайдук - Плохие слова

— И что теперь? — обратился к Грибову банкир Слива. — Кому мы будем план озвучивать? Вам, что ли?

— Нет. Для нас ваш план не имеет значения, — на сносном русском отозвался за Грибова американец.

— Но эти-то ушли:

Американец пожал плечами:

— Вам оказывают давление. Очень хороший ход для начала переговоры.

— Вот как? — изогнула брови Оля Ситникова. — Это вы называете ходом для начала переговоров?

Банкир Слива наклонил коротко стриженную голову.

— Зашибись. Давайте теперь мы вызовем ментов, чтобы они их рассадили по клеткам и хорошенько… в общем, побили дубинками? Для начала переговоров.

Американец вопросительно повернул голову к Грибову.

— Полис, — подсказал тот. — «Менты» — из рашен полис.

— Нет за что, — Доктор Ковальски взметнул на лоб энергичные складки. — Они не нарушили закон или конституция штата. Они просто хотят иметь своя работа. Вы работодатели, у вас есть социальная ответственность. Попробуйте с ними… говорить.

— Договориться, — подсказал Грибов.

Обескураженные работодатели собрались в углу аудитории.

— Вот гады! — не удержался еще более зарумянившийся Егор Анисов. — Мы тут вовсю думаем, как бы не ущемить их несчастные интересы, а они выдают нам дешевый спектакль.

— И американцу эта байда п-понравилось. Н-наверное, надо быть проще. Они нам забастовку, а мы им — локаут.

— Дело не в этом! — возразила Оля Ситникова. — Они хотят навязать нам свой сценарий и для этого придумали нестандартный ход. Надо отдать должное, это им удалось. Не стоит поддаваться. Нужно проявить терпение и вызвать их на переговоры. Для нас даже лучше, что они так тупо начали. На фоне этого балагана наш план будет выглядеть очень выигрышно!

Банкир Слива хотел что-то сказать, но передумал.

— Сейчас я пойду и позову их. Будем демонстрировать доброжелательность и готовность к сотрудничеству.

Оля профессионально продефилировала мимо кафедры, не забыв улыбнуться Грибову и доктору Ковальски.

«А может, теперь в бизнесе так и надо? — меланхолично размышлял банкир Слива. — Попа, сиськи, весь прикид, каблуки. Сам не заметишь, как махнешь подпись на контракте».

Оля постучалась в класс забастовщиков и приоткрыла дверь.

— Друзья мои! — пропела она, выразительно выгнув спину. — Может быть, вы нас все-таки выслушаете?

Грибов громко причмокнул губами.

— Оля! Оленька! — зашептала Вика Плюшкина. — Вы на нас не обижайтесь! Это мы как бы в шутку.

— Я все прекрасно понимаю, — дружелюбно и достаточно громко, чтобы ее было слышно на кафедре, ответила Оля. — Ваша позиция заслуживает уважения. Готовы ли вы к переговорам, или вам нужно еще немного времени?

— Оля, иди на х…! — сказал Леня Голубев.

— Что? — ахнула Оля.

— Иди на х…! — негромко, но отчетливо повторил Леня.

Оля Ситникова порозовела. Дверь захлопнулась.

— Леня, ты что, с ума сошел? — закричала Вика Плюшкина. — Ты что говоришь?! Иди немедленно извинись!

— Обязательно извинюсь, — невозмутимо отвечал Леня. — Сто раз извинюсь. Только после игры. А сейчас нам нужно выбить ее из равновесия. Пусть теперь сидит и сопли жует. Ясно же, что она взяла на себя роль лидера. Перед судьями вышагивает. Американец аж слюни пустил, что я, не вижу?

Вика Плюшкина обиженно фыркнула. Тоже правильно. Подумаешь, задница. У всех задница. Не обязательно ею так вертеть. Но все равно нельзя крыть матом друзей.

— Не ожидал от тебя, Леня, — укоризненно произнес Василий Головко. — Никак не ожидал.

— В Стэнфорде, дорогой Вася, можешь мне даже руки не подавать!

— Леня в принципе прав, хотя он и гондон, — подвел итог Эдик Каспарян. — И мы все здесь гондоны. Часу не играем, а уже гондоны. Но делать нечего. Давайте теперь вот такую тему продумаем…

Оля Ситникова сжала зубы и сделала через нос два глубоких вдоха и выдоха. На лице все должно быть о'кей. Что бы ни случилось. Только так. Еще два вдоха и выдоха.

— Возникли проблемы? — заметил неладное Грибов.

— Нет, все в порядке. — Голос Оли не дрожал, но серебряный тембр переменился на более строгий. — Мне нужно на минутку в туалет.

— Ваша команда пользуется туалетами в правом крыле корпуса, — стесняясь, сказал Грибов. — Команда соперников в левом. Контролировать вас мы, разумеется, не станем. Сегодня, правда, в корпусе никого нет, и звук шагов слышен хорошо. Особенно ваших.

Грибов игриво прищурился.

Фондовый спекулянт Шерингарц страдальчески возвел глаза к потолку.

Банкир Слива презрительно отвернулся: