Гийом Мюссо - Завтра

От кого: Эмма Ловенстайн

Кому: Мэтью Шапиро

«Вот так, Мэтью. А теперь что мы будем делать?

Мэтью, словно эхо, повторял и повторял про себя вопрос: а теперь что мы будем делать? Если честно, он понятия не имел. Но хорошо, что этот вопрос задавал себе уже не он один!

И вдруг у него в мозгу будто полыхнула молния. Сердце замерло, а потом заколотилось быстро-быстро: в миг, когда Эмма посылала ему письмо, Кейт еще была жива…

Бостон

22 декабря 2010

11 часов утра

Зависть.

Ревность.

Обида.

Чувства, которые вспыхнули в сердце Эммы, смотревшей на счастливую семью Шапиро, отдавали горечью.

В воскресное утро Мэтью, его жена и малышка Эмили шли не спеша по одной из заснеженных аллей Паблик-Гарден. На рассвете большой бостонский парк покрыла легкая сверкающая пелена. Первый выпавший в эту зиму снег выбелил город, придав ему праздничный вид.

— Иди ко мне на руки, мышка! — проговорил Мэтью, подхватывая дочь, чтобы показать ей большого серебристого лебедя, что плыл вслед за утками по глади озера.

Эмма сидела неподалеку на скамейке и пристально, нисколько не прячась, разглядывала счастливое семейство. Ей нечего было опасаться. «Мэтью 2010 года» понятия не имел о ее существовании. Парадоксальная, невероятная ситуация будоражила и возбуждала Эмму. Хотя сегодня она чувствовала себя отдохнувшей. Она проспала всю ночь в автобусе «Грейхаунд», который вез ее из Атлантик-Сити в Бостон. Накануне вечером в администрации казино она заполнила и подписала несколько документов. Неизбежная формальность, чтобы на ее банковский счет поступила выигранная ею сумма. Первые снежинки, кружащиеся в небе Атлантик-Сити, она заметила, поглядев в окно в «Нью-Бленхейме». Заметила и подумала, что ей совсем не улыбается всю ночь вести машину под падающим снегом. Она отдала ключи от арендованного авто швейцару казино и попросила вернуть ее в местный филиал агентства. Потом села в такси, доехала до автовокзала и купила билет на автобус до Бостона. Полупустой автобус покинул Атлантик-Сити в 23 часа 15 минут. Всю ночь водитель ровно и спокойно вел автобус. Эмма лишь приоткрыла глаза во время остановки в Хартфорде, но окончательно проснулась только в восемь часов утра, когда «Грейхаунд» въехал в столицу Массачусетса.

Эмма остановилась в «Четырех временах года», большой гостинице возле парка. Имея на счету несколько миллионов долларов, она могла себя немного побаловать. Позвонила в «Император», сказалась больной и предупредила, что не выйдет на работу всю неделю. Потом приняла душ, купила теплое пальто в магазинчике при гостинице и отправилась бродить по извилистым улочкам Бэкон-Хилл. В голове у нее не было никакого точного плана. Одни вопросы. Хочет ли она познакомиться с Мэтью? И что она ему скажет? И как это сделать, чтобы он не счел ее сумасшедшей?

Прежде чем на что-то решиться, Эмме хотелось посмотреть, как выглядит этот самый Мэтью Шапиро. Адрес молодого преподавателя философии она знала: дом Браунстоун на пересечении Луисбург-сквер и Уиллоу-стрит.

Удивительное очарование квартала Бэкон-Хилл сразу покорило Эмму. Шагая по неровным плиткам тротуара, она воображала себя героиней романов Генри Джеймса. Казалось, она переселилась в девятнадцатый век. Фасады магазинчиков были деревянными и покрашены в разные цвета. Голубоватым призрачным светом светились газовые фонари. Извилистая улочка неожиданно приводила к садику, в котором за витой железной оградой стояло несколько деревьев.

Эмма без труда нашла дом, принадлежащий семье Шапиро. Дом из темного кирпича с дверью, украшенной гирляндой из еловых лап с шишками и бантами. Примерно с час она ждала, погрузившись в безвременье, наслаждаясь удивительным чувством: будто она спрятана в снежный шар, прелестную игрушку ее детства. Волшебный стеклянный шарик нужно было слегка потрясти, и на крыши красных кирпичных домиков сразу начинал кружиться и сыпаться снег. А теперь она сама была внутри шара, и невидимое стекло защищало ее от безумия опасного мира.

Часов в десять дверь дома открылась и на пороге появился он, собственной персоной, Мэтью Шапиро, во плоти и крови. На голове у него была шерстяная лыжная шапочка, в объятиях он крепко держал маленькую дочку и осторожно спускался с ней по скользким ступеням крыльца. Став на землю, Мэтью удобно устроил дочку в прогулочной коляске, напевая ей смешную детскую считалку. Эмма пришла к выводу, что живой Мэтью куда обаятельнее, чем эфемерный образ в ее мечтах. Уже по электронному общению чувствовалось, что он человек прямодушный, здоровый и основательный. Его возня с дочкой свидетельствовала еще и о доброте, а это качество, столь редкое в мужском характере, в глазах Эммы было самым привлекательным.