Фредерик Тристан - Во власти дьявола

— Она сказала: «Я вас терпеть не могу»!

— Что означало: «Приди. Я не могу тебя ненавидеть». Он опять налил себе вина, опустошил стакан так же быстро, как и предыдущий, и продолжил:

— Все великие души разговаривают метафорами.

— Э, — воскликнул я, — не слишком ли это сложно? Софи — простая девушка.

Он вздрогнул:

— Простая? Кто прост в нашем мире? В нем все спаяно, скручено, искривлено. Поверь мне: едва родившись, мы тут же попадаем в западню! Любовь не бывает простой и искренней.

— Но мы с Алисой любим друг друга без всех этих сложностей!

— Вот почему это не любовь! Все это — просто гулигули, эпидермическая дрожь, которую вы принимаете за настоящее чувство! Все это — только видимость жизни. Впрочем, эта твоя Алиса, будь доволен, что я ее тебе оставил. Она не в моем вкусе: изюминки не хватает. Но не будем об этом! Я изменился. А старуха Распай — настоящая жирная корова с выменем до пупа, от которого меня просто тошнит! Я оставлю ее вместе с ее грязными и гнусными фантазиями! Она ведь мне в матери годится, ты понимаешь?

Мы сидели, а люди все проходили мимо — равнодушные к тому странному театру, в котором снова, в который уже раз, запер меня Пурвьанш. Был ли во всем этом хоть какой-то смысл? Мне достаточно было подняться и уйти, оставив его на этой террасе — с пустым графином и с пустым сердцем. Но я словно окаменел и прирос к стулу, а он восклицал в каком-то доведенном до крайности лирическом порыве:

— Чистое небо! Гора, покрытая белым снегом! Чистейшая белизна ледников! Да, это — так: «Чистота зеркала восстановится: его высветлю я, обезличенный — видимость меня — Некто, но этот Некто унесет свет — свет ночей! На пустой крышке комода Мечта умерла в опустевшей склянке — в этом чистом вместилище Небытия…» [9]Это из Малларме, дорогой Стефан, он потом прибавляет: «Выходит из комнаты и пропадает на лестнице». Забавно, правда?

Он нес настоящий бред. Потом вдруг вернулся к началу:

— Софи Бонэр подписала контракт с «Театром ампир». «Двойное непостоянство» господина Пьера Карле де Шамблена [10]! Она думает, что так ей удастся ускользнуть от меня! Но от меня нельзя ускользнуть, особенно когда я действительно люблю и люблю так сильно, что готов на все, что она может потребовать. Слушай! Скажи ей, что я оставлю даже театр, если она захочет! Мы могли бы уехать в Тоскану или в Венецию.

У нас появились бы дети. Я бы читал ей на ночь рождественские сказки…

— Послушайте, — сказал я, — вы должны понять, что Софи Бонэр вами вовсе не интересуется. Любите вы ее или нет, это ничего не меняет: ей это совершенно безразлично.

Он насмешливо скривил губы и бросил мне:

— Ты, мой бедный друг, всегда будешь посредственностью! Ты не знаешь, что надо драться со старой кретинкой судьбой! Ее надо ломать, как и всех остальных! В общем, у меня есть план. Я прямо сейчас его придумал: план, который приведет ко мне мою красавицу. А тебе я ничего не скажу. А то ты, пожалуй, пойдешь к ней и все выложишь! Я ведь отлично понимаю, что ты в заговоре против меня. Этот твой вид простачка — просто фальшивая монета! Ты мне завидуешь! И кто знает, может, ты сам хочешь увести мою цыпочку? Но, будь спокоен, это — великая душа. Ей никогда не понадобится такой фигляр, как ты!

В то утро я вернулся к себе на улицу Одессы, забыв купить хлеба. Что он еще придумал? Из всех его бредней я запомнил только эту высказанную им безумную волю, неотступно преследующую иллюзию любви, будущего у которой не было. Или он в самом деле верил, что в жизни возможны те же повороты, что и в комедии? Быть может, его притязания питались убежденностью, что, в конце концов, молодая женщина втайне его любит? Или он просто напускал туман, стараясь скрыть за этим словесным потоком свое отчаяние при мысли о том, что мадемуазель Бонэр его презирает?

Алиса ликовала. Она считала, что Пурвьанш изнывает от тоски. Это замечательно, и надо надеяться, что его мучения продлятся как можно дольше. Она, как и я, еще не подозревала, что через несколько дней ситуация резко изменится.

В первых числах сентября Мария-Ангелина покончила с собой. Она написала длинное письмо с объяснениями своего поступка. Пурвьанш ее окончательно бросил. Чем больше она к нему привязывалась, тем чаще оскорблял он ее своей грубостью. Не находя никакой опоры в реальной жизни, она выбрала бегство от реальности, дезертировав в фантасмагорические иллюзии своего любовника, а потом предпочла бежать от своего отчаяния в небытие: ведь и вся ее извращенная любовь была флиртом со смертью.