Виктор Авин - Избранное. Том 3 - Миграция Души, 1982–2012

Ночь. У лица фонарь отбирает случай.
Морось закончилась. Падает на сцену луч.
Беззвучно, под афишей «Закон Христа»
Догорает мюзикл «Иуда — суперзвезда»
И музыки от фонаря нет на улице круче
И беззвучнее только слова в голове вождя.

пусть говорят потом
кто на что способен
в наш дом пришла беда
земляне, вы не поняли?
весь мир трещит по швам
не началось с Японии
просто проще нам
и ближе и надежнее
шаг первый сделать вовремя
всем миром взяться за руки
завтра, а сегодня
великодушием и помощью
с курильских колоколен
пусть просит тишина:
возьмите острова
услышь ее, Правитель
с хорошей юрисдикцией
озвучь ее, страна.

Жизнь прожить не поле перейти
в прощенное воскресенье
Двигайся поперек межи или вдоль междурядья,
зрением
Держа боковым и солнца круг и дерево
в центре поля
Мишень не найдешь — ни ты ни цель ни мушка
а твоя воля
Жизнь — это не пшено и плуг и не репейник дома
Жизнь — это не друг а вдох и выдох,
овраг до грома
Жизнь — это невозврата точка,
с молнией старт и тишь
Смещение пули воздухом,
видение алмазных крыш.

доскачи до небес, Орлик!
надо же ребенку знать правду —
каково это ком в горле
если видишиь теней травы
полыхание ветр солнца
и растянутый след гривы
доскачи до небес, Орлик!
до крыльца этажей нижних
там овес подают спелый
запрягая на путь дальний
удила и седло правят
из гранитного мне камня
там мужик в пиджаке пальму
из тучи тащит пиров-первенств
доскачи, наш гнедой первенец
и узнай — как я там — за далью?
что-то слишком ты стал статен
да хранит тебя Бог-телега
Орлик, Орлик, не слушай сватью
пусть женой тебе станет небо
пусть отпустят тебя к кромке
знаешь, здорово над оконцем
полетать ветерком тихим
Орлик, веришь — бежит Лихо
по А.Блоковскому ипподрому
закуси удила, милый
ты же сын наших мечт опальных
знаешь сколько в тебе силы?
ты не дай подойти сбоку.
Доскачи до небес, Орлик
погляди в глаза смерти-правде
а моргнешь — подстелю коврик
а заржешь — закуют, Орлик
значит есть еще рябь в глазе.
доскачи до небес, воин
им там нужен, пойми, скачут
вместе с нами индейцы аппачи
видишь — крепко в руке топорик…

Зайка мОя зимушка
ушки да хвост — холмики
в лапищах ели шЫшки
в небе трешшыт ой да
на холоду Всевышний
запах смолы на теле
бочек да хрусты снега
и огурцов с капустой
постно в лесу и пусто
тихо поют на сервере
песни русского севера
грустно блястит иней
на Клаве да в щелке мышки
лось-губошлеп в передней
понуро стоит. Свищут
охотники да их стрелы!
волки идут к избушке
воют — избушка мелит
а из трубы трассируют
бабы-яги на метлах!
На перекрестке в гетрах
движенье по небу правит
гномик — от для зобавы
ставит «зеленый» бабе
и деду Морозу, грабле!
ПоднЯты! — закрыт шлагбаум!
Едет к нам поезд — ВАУ!
Везет кока-колы ящик.
Иванушка его обрящет…

…Отчизны светлые черты
на лицах женских, на трамвае
спешащих утром от сарая
отъехать в розовою мглу
тумана, морось в капилярах
на рельсах лужица воды
и осень молча все лады
Души моей перебирает.
Отчизны светлые черты
на дряблых скулах у мужей
они стоят у фонарей
на остановке, запуская
тепло пузатого трамвая
в открытый ворот у бушлата
и с папироскою в зубах
глядят на листья под ногами
что пахнут домом прелым, щами
мозоль-подшипники в ладонях
катая, дергают словами —
клещами гвозди на заборе
между тюрьмой вселенской волей
из заводской трубы с гармонью
цветной петрушка в небеса:
НЕ ПЛАЧЬ, НЕ ПЛАЧЬ МОЯ ДУША
Отчизны светлые черты
на лике брошенного пса
он вверх глядит, слеза стекает
бежит на станцию «Ланская»
через дорогу, к электричке
возница мой, не по привычке
а поклонясь, на тормоза
нажми — собаку ждет «лиса»
что у хозяина в сторожке
скулит, давно уж на цепи…
Отчизны светлые черты —
тоскливо бегают глазища
рябит «Осиновая Роща» [5] «Осиновая Роща» — предместье Петербурга, по пути из Выборга, одна из ступеней спуска с высокой карельской, древнейшей гранитной платформы глубоко вниз, на плоское как стол, космическое плато Города — заасфальтированное болото, дно котла, который наполнен монументальной, тяжелой космической энергией. В отличие от холмистой, бурлящей, бесшабашной Москвы, испускающей пузыри и протуберанцы, Петербург — это постоянный космический энергетический огромный шар, нитями уходящий к другому центру вселенной. Спускаясь в этот котел с севера, путешественник ступает вниз по нескольким ступеням. Одна из них — «Осиновая роща», где автомобильная трасса делает резкий спуск вниз, следующая ступень — Поклонная Гора уже в Городе, в начале его, где Петр Первый принимал дары от поверженных шведов, где находился Блоковский ипподром, где озера, у которых фланировали дачники глядя в лицо идущему навстречу с космосом Блоку, сотворившему в Шувалово на дачах свои лучшие — белые стихи …Далее прямая как луч дорога, делает еще один скачок вниз, к уровню морского ординара, и эта ступень — перекресток с мостом по которому электрички убегают обратно, на Финский залив, облизывающий, охлаждающий космическую энергию Города… Провожает мост темный, забирающий и отдающий энергию лесопарк, справа ресторанчик «Семь Сорок», Далее, прямой как луч, затяжной, долгий, пологий едва заметный глазу путешественника спуск прямой дороги к Неве, к Литейному мосту и к «Большому Дому» аналог Московской лубянки)… Это пространное географическое пояснение, надеюсь, поможет прочувствовать настроение данного стиха.
по пролетающим вагонам
назад несется пес к Мадонне
чтоб замереть младенцем в доме…
ОТЧИЗНЫ СИЛА ТОЛЬКО В ЛОМЕ!
О дух захватывает — тайна —
на горизонте стынет чайник
огромный, в яблоках моченых
деревни-пни возле корчевни
в бока холмов леса от лени
уперлись ляписто, огниво
так жгет: Так криво, криво, криво!
На пленке окоющих окон
чуть городское бьется током
ты не сходи с ума трамвая
Ты не сходи — там люди лают
Сиди в плацкарте электрички
темно, уютно, бьют колеса
не зажигай пред ликом спички
сосед твой слеп — одни глазницы
а в голове терновым — спицы —
клещами тащит доктор Лицын.
Не заходи в последний тамбур —
в окошко дверцы пес глядит
на задних лапах — умер стоя
Отчизна воя до темна
гудком на небо провожает
в сторожке юная лиса
лакает из чугунной миски
плеская жизнь через края…