Виктор Авин: Чуть-чуть высунув язык (сборник стихов)

Виктор Авин

Чуть-чуть высунув язык

(сборник стихов)

Дорогой читатель, воспринимайте мои стихи как я - как живые

ураганные картинки...

x x x

"Город мой, синагоги и блинной..."

Город мой синагоги и блинной

вдалеке от тропы журавлиной

над столпом манекенщиц витринных

сапогами в садах листья подданных

и на сплине дающие бороны

волны.

Город мой от доменов до домны

марширующий в небо колонною

во главе с барабанщиком Воландом

чайки все еще до смерти голодны,

маленький

Город мой на салазках и в валенках

мерседесов, украшенных палехом

для оказии в желтое вороном

окрестованный Ангелом в бороду

лазию

вход где выход в европпину азию

в лабиринте я, выведи Город мой

нам породу головок и винтиков

погоди же, я сам только б дырочку...

- молодой, ты буравчкам вкурчивай

госпожам или девочкам ссученным

а потом пеленай в тени выручку

дурочку

x x x

"Бабье лето"

Лунный вечер томно трогает за плечи

это Господи придумал бабье лето

выдыхает на морщины теплым ветром

и в глазах твоих оставит счастья метку

междуног пушистым мехом горностая

ласкаясь

Окуная дольки слов в бокал с шампанским

и ресницами играя с синим светом

наклонив чуть набок голову поэта

Вечер думает о том что уже было

это где-то и в окно стучится

веткой

Тихим свистом вдалеке ответит поезд

и замрут в блаженстве юноша с подругой

седины его коснувшись она втянет

покраснев слегка в дряхлеющий животик

пламя бабье что внутри ее

клокочет

А снаружи и не видно смерти ночью!

А Душа, что молодеет, в тело хочет!

На свету в обрыв в прожилках желтых листьев!

На постели отлетая к Богу, в мысли!

Бабье лето. Лунный вечер.

Время вышло.

x x x

"В темпе Авина"

Ямбы, зомби, линий стаи, мягкий почерк звонче стали,

самбо, ноты, пишем, таем, над стокатто восклицаем,

Под вопросом знанье темы, девы, демон, вкус удачи,

На охоте в малой Охте на кровати в той палате

Где над стенами - планеты, под столом - пустые рифмы,

На столе бутылка водки, сводки, цифры, диаграммы,

Кредит, сальные убытки, томный крик, цепочка, нитки

Вен, нейронов, децибеллы и октавы криков, звона

Журавлей, и под вуалью смеха только после плача,

Палачей икота, рвота, клип "Негоды", сверхзадача

Указать планете элипс, отвернуть луну и солнце

С потолка у самой люстры и прибить их над кроватью

Вместо крестика и жути пустоты желаний, сути,

Вольной жизни, пьяной смерти, и на черной беглой точке

Синих глаз пятнистой лани замереть.

Лежать в тумане освежая чью-то память...

x x x

"Тебе!"

Ладонью волны создавая

у брега финского залива

чтобы следы твои облизывал

когда меж трех высоких сосен

ко мху с оттенком перламутра

ты нагибалась, камасутру

я обновлял прохладным утром

макнув в чернила от черники

язык...ты крикнула: "Навеки!"

и унесли с собой по шишке

на память...море там не дышит

теперь без нас, любви, опеки

моих ладоней и обетов

на верность,

влаги в нежной впадинке

залив стеклянной стынет гладью

и на фарфоре спят оливы

застыли тени среди сосен

у ветра нет качнуть их силы

чтоб отогнать печальных мыслей

на камне ждущего Акелы

О сердце, аура и Тело!

Ко мне! Ко мне!Прыжками! Смело!

Любовь, сбежим к тому заливу!

Еще разок...скажи мне "милый"

еще разок целуй мне руки

еще разок меня помучий

сними Обет твой и

словами

что производят прикасанья

колечко входика раздвинем

в иное - красное и синее

в печаль и радостное, с клиньями

где улетают Души грешных...

Читай меня. Читай неспешно

Не выходя из сна, оргазма

и все окутанное плазмой

на том оставленном заливе

и пляж и мамонтовы бивни

мои забудь, предтече ливня

тот моросящий мелкий дождик

пусть остужает твое тело.

Потом шепни: "я так хотела..."

x x x

"Когда ты медленно прошла, горячим телом..."

Я вспомнил запах скошенной травы!

Она волною только что играла,

и профиль еJ выгнутой спины

ладонью щекотал июньский ветер,

и "Иван-чая" маленький букетик

ворона прятала под крышу, плача,

когда я вспомнил запах скошенной травы,

листы катАлога одежды от "Версачи"

перебирая воином "аппачи"

в ногах у глянцевой натурщицы бутика.

Когда ты медленно прошла, горячим телом

едва задев мои бурлящие флюиды,