Виктор Авин - Избранное. Том 3 - Миграция Души, 1982–2012

а это значит
мне запах дыни
приснится снова
во мне гордыня
и столб дворцовый
а это значит
мне на фонарный
а я на «Стачек»
уж близко утро
и небо с тачек
роняет пудру
и солнце ало
висит не грея
чуть ниже ватер —
залива линии
его подымет
мой медный Петр
и отымеет
в окно европу
и не оставит
росинки маковой
врагам Ахматовой
и льдинам паково
от опыта Распутина
от топота ног Путина.
и я жил не мало
кричал «на мыло»
немного видел:
ломало льдины
тек рубикон
стояли розы
но за гардиной
часы местами
не разводили
буксиры плыли
в морозной дымке
а это значит:
в снегу лежали
богами сфинксы
все как обычно
и лишь собаки
еще не знали
что начинается
их праздник жизни.
и им покатит!
на импекс-банки
наденут платье
и эполеты
Екатерина
в саду задышит
и с Достоевским
закажем столик
в рулетке русской
я — Петербуржец!
я вижу крыши.
а это значит
бог дал мне
крылья
и этот стольник.

Ярый, наполовину пустой огонь
Он не знает что нет пустоты
Его пустота — кислород, возьми
Огонь за бесцветные корешки
И воткни на кресте в его ладонь
Она сожмется и вырвет гвоздь
Рука свободна — он дальше сам
А ты просто иди и неси огонь.
О! Еще один сорвал свой куст!
Только сверху его цветы не тронь
Пусть он думает что сохранен
Там где рос он, сей небесный ужас
И пали свой род и закрой дно бездне
Пасть цветами, дупло заткнув
В древе жизни идей, желудей
Не хватит чтобы воспламенить любовь
К Нему, не хватит половины мозгов
Чтоб из огня наковать цепей.
А теперь, мой друг, твой подход
Сорви из сада под корень куст
И по попке розами ее хлещи
Адреналин ей нужен, и не будет грех
Первородный спланирован для людей
Его заменит в раю огонь.
А огонь любви погасить не грех
Потому что его убить невозможно
Огонь не удастся схватить за мех.
Хлещи ее, мальчик, раскрой, найди
Огонь и за корни тащи наверх.

Древний город подпиленных каменных скал
Для дорог и тропинок, больших автострад —
Наконец-то пришел, я так долго искал
Монолитов отвесные срезы ворот
А за ними огромный энергии шар
А внутри миллион — и все без дураков
Деревянный, для мачты ваяют корабль
Пять столетий, под звон, громыханье подков
Тихо, мирно живя, затаившись, пока
На утесах дома продолжают ландшафт
Незаметно втираясь в проемы веков
Уводящие улочки от гроздьев гнезд
Я познал вас с ловушками злых эстакад
И завидев мои «три колор» номера
Позади подвывает ревущий мотор
Так приятно ответить клаксон-на-клаксон
Так в немом ожидании боя мечей
Слышат скалы на ратушах сладостный стон
Я так долго, так долго, так долго искал
Моей улице больше чем друга — «врага»
И снимая перчатку, даю Вам поклон
С уважением, братским по крови. Вина
С фрикадельками пусть подадут. Так споем:
«Ленинград, Петроград, Петербург и Стокгольм…»

Ночь, у лица фонарь отбирает плоскость
Морось смазывает падающий на сцену луч
Под дерном «пряча» мучеников и мошку
Осиновый лист свернулся в рулон дорожки —
Это не просто осень обтекает излишним воском
Монет отпечатки свидетельствуют — сбылось:

Спектакль без слов получит в наш век антракта
Хвалебную: два актера играли врозь
И пактом о ненападении длиной в два акта
Закончился, и начал верить Иуде мозг.
Что сняли его с осины — сочтут в рецензии
За символ, немое снимут о нем кино
Как втемную он всех использовал и без лицензии
Чтобы во имя собой пожертвовать, Отцу на благо
Ничего себе роль, герои, а вам слабо?…

Занавес. Звонок в антракт. В буфете вензели.
Икрой намечены полы шинелей в расчете на рост
Дают всем в нос у кого в шинелях
спектакль на вынос
Чтобы в он-лайне сюжет на слом шел,
вопрос с колес…

Спектакль продолжается. Акт второй.
Парк за стеклом
Вечереет. Об столб удариться толпится очередь.
В партере зрители встают и делают
синхронный жест
(На безымянном у каждого съемный
походный перстень)
Ночь продолжается. Фонарь качается.
Луч светом вертит
Рисует «восемь», утро подсвечивает
закулисный крест…