Давид Фонкинос - В случае счастья

Клер вышла из туалета и быстрым шагом направилась к столику Игоря. Ибан заметил ее и на миг успокоился. Значит, эта акула от него не ускользнула. Но спокойствие его длилось недолго. Клер шла к их столику, уверенно, без всяких колебаний; шла прямо к нему. Вычислила, подумал он. Подобно умирающему, у которого вся жизнь проходит перед глазами, он в мгновенном озарении вспомнил долгие славные годы слежки и пришел к единственно возможному выводу: этот его первый провал – начало заката. Скоро часть его “я” уйдет в небытие. Тем не менее – чем черт не шутит – он попытался вжаться в стул, продемонстрировав незаурядное искусство уплотнения позвонков. Поздно. Клер смотрела ему прямо в глаза. Ибан пробормотал что-то нечленораздельное. Игорь прервал его:

– Клер, позволь тебе представить: мой кузен Ибан.

Ибан резко распрямился. И протянул Клер правую ладонь для рукопожатия. Вид у него был обалделый. Он знал ее лицо до последней запятой, и его рот замкнулся безгласной скобкой. Игорь счел волнение кузена чистейшей воды растерянностью при встрече с красотой. В нем даже всколыхнулась некоторая гордость. К тому же первый раз кто-то из знакомых видел его с Клер. Она вдруг сказала:

– Странно, у меня такое впечатление, что я вас где-то видела.

– Ты наверняка его видела в каталоге Дуброва, – заметил Игорь. – Ибан тоже детектив.

– Ах да, наверное, так и есть!

– К тому же он сейчас за кем-то следит, – продолжал Игорь.

– Правда? – обрадовалась Клер. – Меня всегда восхищала ваша работа! А вы нам скажете, за кем следите? Мы никому не разболтаем, обещаю. (Она приложила палец к губам.)

– Я… Э-э…

– Ну давай, скажи, – загорелся его Игорь. – Хочешь, я тебе помогу?

– Я…

– Служебная тайна, да?

– …

– Он следит за женщиной.

– Ох уж эти женщины, за ними следить труднее всего. (Произнося эту фразу, Клер обвела взглядом кафе в поисках пресловутой женщины.)

– Точно, – подтвердил Игорь. – В женщинах всегда есть какая-то поспешность. Нырнут в переулок или в подъезд, и все, мы их потеряли. Я вот еще что заметил: обычно это как-то связано с красотой; чем красивее женщина, тем легче ее теряешь. Ты такого не замечал, Ибан?

– …

– А какая она, эта женщина, за которой ты следишь?

Ибан пристально посмотрел на Клер, прямо в глубину ее зрачков. Потом вскочил и быстро вышел. Игорь сказал, что кузен все-таки настоящий профессионал. Умеет оборвать любой разговор, сразу показать никчемность всякой светской болтовни, когда надо продолжать расследование. Клер не слишком убедили его слова; это глупое бегство показалось ей странным, а главное, не слишком вежливым. По-моему, мы его смутили своими расспросами, подумала она. Может, он такой же стеснительный, как его кузен? Нет, непохоже. Робкие люди не глядят вам в глаза с таким ужасом. В ту минуту можно было подумать, что русский из двух кузенов именно Ибан. Такой пронзительный, нежный и одновременно буйный взгляд, просто Россия в глазах.

Выйдя на улицу, Ибан дал волю бешенству. Он немедленно позвонил Дуброву и потребовал созвать совещание в верхах, прояснить эту несуразицу. Ему было очень плохо; не потому, что он потратил кучу сил на расследование, которое могло занять пару минут (если бы Дубров ему сказал, что Игорь знаком с дамой на фотографии), но потому, что не до конца понимал ситуацию. Что она делает с его кузеном? Кто над ним так надсмеялся? По ходу расследования в его голове происходило что-то странное. Никогда прежде его не посещало подобное чувство. А теперь все насмарку, один сплошной маскарад. Блуждая по Парижу, он съездил и в Руасси, поговорил с коллегами Клер. Как и положено сыщику, проник в жизнь этой незнакомки. В этом заключалась и прелесть, и гибельность его ремесла. Сначала он решил было, что его к ней тянет. Но потом влечение сменилось беспокойством. Он знал, что она звонила дочери, но уйти из дома – очень жесткий шаг. Наверно, он сочувствовал женщине, переживавшей черную полосу в жизни. Скорее всего, его грубость при встрече объяснялась еще и этим. Несовпадением образа, который он себе рисовал, с представшей ему цветущей красавицей.

Игорю пришлось извиниться перед Клер. Дубров прислал ему срочное сообщение: его вызывают на совещание, немедленно. Он поцеловал ее в лоб и нежно, словно волосы их будущих детей, погладил в кармане билеты на самолет. Жизнь прекрасна. Мало того что он любит самую красивую женщину на свете и они скоро полетят в Берлин, так еще и неотложные дела на работе. Триптих жизни, о которой можно только мечтать. В такси, по дороге в агентство, его распирало от гордости за этот отрезок своего бренного бытия. Ему хотелось болтать с шофером, шутить, быть остроумным, как почти никогда. Шофер злился, крыл на все корки других водителей и жизнь вообще. Забавный получился дуэт в машине: два полюса человеческого настроения. Шофер отпустил несколько расистских фраз. В другое время Игорь бы вспылил, а теперь только улыбнулся. Все стекало с него как с гуся вода; Клер превратила его жизнь в гладкую поверхность, и любые шершавые глупости соскальзывали с нее, не оставляя царапин. Счастье делает нас толерантными; вернее, нечувствительными к нетолерантности других.