Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– Какой войны? – спросил Макс.

– Второй мировой, уточнил Джек.

Ему как-то не пришло в голову, что венгр может называть войной несколько кровавых дней будапештского восстания.

– Нет, – сказал Макс. – Я находился в Венгрии только до 1943 года. В ту пору еще можно было немного передвигаться по Европе. Я пробрался в Австрию, а потом однажды ночью тайно пересек швейцарскую границу.

– Неужели это было так просто? – недоверчиво спросил Джек.

– Не совсем. Я дал взятку охраннику на железной дороге, и он,запер нас в багажном вагоне.

– Нас? – спросил Джек. – Сколько вас было?

– Семеро, – ответил Макс. – Моя жена, сестра, ее муж и трое их детей. Я дал охраннику в Буксе бутылку коньяка и полпачки сигарет. Больше у нас ничего не было.

Семь жизней, подумал Джек, за одну бутылку коньяка и десяток сигарет. С тех пор цена возросла.

– Швейцария оказалась замечательной страной, – сказал Макс, защищая Европу.

Он лукаво улыбнулся.

– Правда, моя фирма держала там кое-какие капиталы. У нас было чем платить. Нам позволили самим выбрать место интернирования. Я выбрал горнолыжный курорт. К концу войны я стал неплохим горнолыжником.

– А потом вы вернулись в Венгрию?

– Конечно, – отозвался Макс. – Некоторое время обстановка там была обнадеживающая. Нам вернули две наши большие трикотажные фабрики. На время. Затем, когда к власти пришли коммунисты, я остался там управляющим.

– Как вам работалось при коммунистах? – спросил Джек. Макс вполголоса засмеялся.

– Неплохо. Вначале. Потом они начали затягивать гайки. Устанавливать непосильные нормы выработки. Сперва с ними можно было спорить. Позже невыполнение плановых заданий стали квалифицировать как саботаж, а виновных в нем сажали в тюрьмы. Большинство людей перекладывало ответственность на нижестоящих, а те, в свою очередь, – на собственных подчиненных. И так далее. В конце концов двух-трех рабочих арестовывали. На месяц-другой спокойствие восстанавливалось; потом все повторялось снова.

– О, Господи, – сказал Джек.

Он заметил, что Брезач опустил в автомат десятый жетон.

– Как люди могли жить в подобных условиях?

Макс пожал плечами, покачивая бокалом с остатками вермута.

– Люди живут как могут, – сказал он. – В конце концов, сейчас так живет половина мира.

Он виновато улыбнулся.

– Я был не в силах вынести это, – признался Макс. – Не мог отправлять людей в тюрьму, чтобы уберечь от нее себя. Вероятно, тут сыграли свою роль годы, проведенные с английской няней. Я понял, что должен бежать. Когда началось восстание, я перешел границу. Все не так плохо. Мне всегда нравилась Италия.

Джек покачал головой, думая о бесчисленных беженцах двадцатого века, о несчастных эмигрантах, с риском для жизни пересекавших всевозможные границы.

– Ваша жена сейчас тоже в Риме? – спросил Джек.

– Нет, – ответил Макс. – Она умерла пять лет тому назад в Венгрии. У меня никого нет.

– Что, по-вашему, ждет Венгрию? – сказал Джек.

– Ничего, – ответил Джек. – Все будет только хуже. А в конце концов русские почувствуют, что они уже достаточно сильны, и бросят бомбы. На всех.

– Вы считаете, это неизбежно? Макс улыбнулся.

– А вы?

– Не знаю, – сказал Джек.

Жаль, Стив не имел возможности поговорить с Максом перед тем, как он сел писать свое письмо, подумал Эндрус.

– Надо быть оптимистом.

– Американцам это легче. Быть оптимистами, я имею в виду, – заметил Макс. – Конечно, у вас был шанс, но вы его упустили. Сразу после войны вам следовало бросить бомбу.

– Мы не могли пойти на это. Макс пожал плечами.

– Наверно, у вас были свои причины. И все же только бомба могла спасти вас.

К стойке подошел Брезач.

– Никто ее не видел, – сообщил он. – Что дальше?

– Выпей, – сказал Джек. – Похоже, ты в этом нуждаешься. На сей раз они взяли бренди. Пошел девятый час. Джек посмотрел на своих спутников – на сутулого, интеллигентного, тихого человека с красным шерстяным шарфом, блуждающего по Европе, и измученного, обессилевшего парня. Он чувствовал, что связан с ними, несет за них ответственность. Внезапно ему показалось очень важным, чтобы они не потеряли друг друга. К тому же Джек стремился оттянуть тот час, когда он останется один на один с ночью.

– У меня есть идея, – сказал он. – Пора перекусить. Позвольте угостить вас обедом.

Макс вопросительно взглянул на Брезача.

– Хорошо, – сказал парень. – Почему бы вам и правда не накормить нас? Уж это вы можете для нас сделать. Отведите нас в хороший ресторан.