Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– У тебя есть телефон ее матери?

– У нее нет телефона, – ответил Брезач. – И я бы не стал ей звонить.

– Тогда пошлем телеграмму, – предложил Джек. – А потом займемся звонками.

Они отправились в маленький отель, расположенный неподалеку, чтобы послать телеграмму. Макс их сопровождал. Джека уже радовало его присутствие; венгр служил буфером между Брезачем и Эндрусом. Роберт накинул свое пальто с капюшоном на рубашку, а Макс лишь обмотал шею красным шерстяным шарфом и надел бледно-зеленую фетровую шляпу. Клерк, сидевший за конторкой, обслуживал двух швейцарских туристов в черных кожаных пальто; времени на составление телеграммы было предостаточно.

– Если Вероника находится там или если родные держат с ней связь, – сказал Брезач, – мы не получим ответа на телеграмму, посланную от моего имени. Они меня не любят, для них я – грязный варвар, имевший виды на Веронику; они обрадуются крушению моих планов. Если подпишете вы…

Он задумчиво посмотрел на Джека.

– Как, по-вашему, Вероника могла что-нибудь сказать о вас своим родным?

– Вряд ли, – ответил Джек.

– Да, девушки не информируют своих набожных матерей о том, что они спят с чужими мужьями. Поэтому, если вы подпишете телеграмму, ничего не объясняя, они удивятся. И потом, мы же не хотим, чтобы они испугались и побежали в полицию?

Зло усмехнувшись, он добавил:

– Где вас спросят: «А какие отношения были у вас с этой девушкой, мистер Эндрус?»

– Если потребуется, мы сами обратимся в полицию, – сказал Джек.

Он на мгновение задумался. Затем взял со стола телеграфный бланк и написал: «Друг вашей дочери, Жан-Батист Деспьер, сообщил мне о желании Вероники работать в парижском бюро путешествий. Бюро, интересы которого я представляю, ищет молодую женщину, владеющую итальянским, французским и английским. Буду признателен, если вы сообщите адрес Вероники или телефон, по которому можно с ней связаться». Джек указал в конце свою фамилию и адрес гостиницы, где он проживал.

– Думаю, такой текст подойдет, – сказал он, протягивая листок Брезачу. – Переведи.

Парень прочитал послание.

– Она знает еще испанский, – заметил он. Добавь это.

Резкость и бравада Брезача исчезли, он казался беспомощным и грустным. Парень закончил переводить, протянул бланк клерку и не позволил Джеку расплатиться.

– Я больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы она нашлась, – упрямо сказал он. – Что бы вы ни говорили.

Джек и венгр стояли возле залитой неоновым светом хромированной стойки бара, где размещался громадный аппарат для приготовления кофе espresso. Телефон находился в глубине бара; они видели, как Роберт опускает в щель один жетон за другим и терпеливо набирает номер, с отчаянием вешает трубку и начинает все заново. Он обзванивал друзей Вероники. Джек пил бренди, венгр потягивал вермут. В дальнем углу бара стоял китайский бильярд. Возле него толпилась молодежь, наблюдавшая за игрой. Когда шарик попадал в цель, раздавался звон.

– Он добрый человек, – сказал Макс, кивнув в сторону Брезача. – Редко встречаешь столь отзывчивых людей его возраста. Я знаю Роберта больше года, с момента моего приезда сюда; он одел меня, порой кормил, а теперь приютил у себя. Несмотря на то, что нам приходится спать на одной кровати. Но он знал, что я жил в комнате с четырьмя другими людьми и спал на полу. Должен признаться, он изменил мое представление об американцах.

– Не спешите с выводами, – сказал Джек, потягивая бренди. – Не все американцы такие. И слава Богу.

– Он – человек, рожденный для печали, – произнес Макс. – Поэтому хорошо понимает горести других. Жаль, что у него так вышло с девушкой. Он ее сильно любит. Слишком сильно. Поэтому она и ушла от него. Если любишь кого-то столь сильно, это следует скрывать. В целях самозащиты. Он хотел владеть каждой минутой ее жизни. Это неправильно. Когда пьешь вино любви, кое-что надо оставлять в бокале.

Джек посмотрел на Макса с любопытством и уважением. Он уже давно не слышал столь верного и трезвого суждения о любви.

– Скажите, – произнес Джек, – где вы научились гак хорошо говорить по-английски? Макс улыбнулся.

– Мне пятьдесят лет, – сказал он. – Я родился в состоятельной семье. Когда я был ребенком, богатые люди выписывали нянь из Англии. К тому же я проучился два года в английской школе.

– Во время войны вы находились в Венгрии? – поинтересовался Джек.

Подобный вопрос он задавал многим европейцам, чьи страны воевали на стороне гитлеровской Германии.