Сергей Есин - Мемуары сорокалетнего

Он догнал австрийцев как раз перед намеченным им подъемом. Те чуть приглушили шаг, экономя силы, и сначала пропустили Володю и его команду вперед (сумасшедший русский нашел где мериться силами, посмотрим его на вершине подъема!). Но когда Володя, не снижая темпа, прошел уже половину крутого тягуна, австрийцы спохватились, нервы их не выдержали. «Какие вы будете, господа хорошие, на вершине холма, — подумал Володя. — Наше-то дело, собственно, на этом подъеме и кончается, выкладывайтесь, миленькие, вам еще стрелять». Но и в команде у Володи все шло не очень гладко — бежать надо всем вместе, зачет по последнему, а последний что-то отстает, надо его тянуть. Ничего, не робей, парень. Давай-ка сюда, на мое плечо, карабин, не стесняйся, в свое время, вывозя Володю, знаменитый чемпион поступил точно так же.

К стрельбищу австрийцы все же нагнали Володю и отстрелялись на своем рубеже первыми. Подходя к огневому рубежу, Володя краем глаза заметил, что его мальчики тоже заняли места и держат в руках оружие. «Пиф-паф, ой, ой, ой, убегает зайчик мой», — почему-то пришел в голову детский стишок. Володя поднял карабин, совместил на одной прямой цель и мушку в прорези прицела и медленно повел курок на себя.

И в этот момент он вспомнил Олечку! Ее волосы, тонкую розовую кожу на скулах и зеленоватые, глубоко посаженные глаза. «Володя, Володя, Володечка…» Ему даже послышалось: «Не торопись». Но «не торопись» сказал он себе сам. Он зажмурил глаза. Видение исчезло. Текли драгоценные секунды. Он снова взглянул в прорезь, совместил мушку и цель и, уже заранее зная, что не промахнется, спустил курок. В эту же секунду, еще не видя результата, загадал: «Если выиграю, то женюсь».

Почему-то он знал, что не промахнутся и ребята. Ему был знаком этот запал уверенности, который идет от первого на лыжне.

На промежуточном финише несколько изумленный Сергей Константинович крикнул Володе: «В гонке ты отстаешь от первой команды на сорок секунд, от австрийцев — на двадцать, но у первой — круг штрафняка на стрельбе, а у австрийцев — один «капнул», отстает. Не сорвись, Володя».

Уже тогда Володя знал, что гонку выиграет.

А разве теперь он не сможет вытянуть, выиграть свою давнюю, так резво начавшуюся гонку? Он еще поборется. «Олечка, дай-ка, золотце, свой карабин на мое плечо. Ну, теперь ничего лишнего, стало легче, теперь жми, наверстывай. Мы еще с тобой придем первыми на финиш. Давай, Володя, жми, ты лидер, опытный боец, придержи дыхание, точно совмести мушку и цель. И — бей!»

«Кого же мы первого возьмем под мягкие, нежные жабры?» — размышлял Володя с некоторой даже ленцой, листая свою записную книжку. Кого «первого? Овощной магазин или «Мясо», «Автосервис» или «Универсам»? Но и здесь в самом названии магазинов, кажется, есть какая-то всеобщность и всеобъемность.

Голос директора «Универсама» — «на красный свет поворот на улице Трудовых Резервов» — был разведочно-неуверен. Да, он помнит и улицу славных резервов, и доблестного гаишника, и его собственный, директора, призыв обращаться, когда трудно. Так в чем трудности у представителя порядка?

— Я, понимаете, — врал Володя, потому что его правда выглядела бы в глазах нормального, довольного жизнью человека как полная и вопиющая ложь, — собираюсь покупать машину…

Будто бы предвосхищая окончание фразы и неизбежную просьбу о долге, на другом конце провода установилась глубокая, как обрыв связи, тишина.

— Вы меня слышите?

— Слышу.

— И вот, — продолжал Володя, — я испытываю нужду в деньгах…

Тишина приобрела густой космический характер.

— Но денег я ни у кого просить не собираюсь, — наконец-то договорил мысль до конца Володя.

— Так, так… — Тишина разрядилась, снова стали слышны электрические шорохи, и с другого конца провода послышалось повеселевшее и заинтересованное: — Слушаю. Слушаю, Володя, с большим вниманием.

— Мне нужно срочно продать вещи, принадлежащие мне. Дефицитные, новые, по государственной магазинной цене. Без переплаты. Срочно, сегодня. Никакой наценки нет.

— Слушаю вас, Володя, с большим вниманием, и хотя это не телефонный разговор, но что именно вы хотели бы продать?

— У меня в доме, — Володя медленно переводил глаза с предмета на предмет, — есть три ковра машинной работы, хрустальная люстра, несколько сервизов, кое-что из импортной электроники, книги…

— Так, Володя. Я вас понял. Одну минуточку, я подумаю. — Опять по проводу побежали шорохи помех, но легкие, как бы украшающие разговор электрической вязью, а не усугубляющие значение каждого слова. — Значит, так, если я правильно понимаю, мы, Володя, территориально с вами соседи?