Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

Я повернул голову, неожиданно увидел капитана, разговаривающего с солдатами, и у меня неприятно похолодело в желудке. Он вышел на свежий воздух, не дожидаясь окончания учебных занятий, просто я не засек, в какой момент это произошло. Ну да, капитану попросту надоело торчать в этой газовой камере, поскольку все шло гладко и, к тому же, оставалась всего пара последних заходов.

Я стал лихорадочно сигнализировать изготовившемуся Петрову об опасности, но тот, уже натянувший противогаз, моих стараний, разумеется, попросту не замечал.

– Вперед, – скомандовал Гуляев и последняя пятерка бойцов осторожно, один за другим, проскользнула за коричневый брезент.

У меня лихорадочно заколотилось сердце. Потянулись секунды ожидания, во время которых я не мог решить, что предпринять и стоит ли вообще что-то предпринимать. С одной стороны, ничего страшного не произойдет, даже если Петров наглотается этой остропахучей мерзости, поражающей легкие и слизистые оболочки организма. Ну, прослезится, прокашляется, на худой случай проблюется. С другой стороны, с какого черта Петрову нужно проходить через все это по прихоти желающих отомстить ему придурков. С третьей стороны, не закладывать же мне капитану этих уродцев, тем более, заранее, до того, как что-то произошло. Ведь это всего лишь мои догадки.

Пока я обо всем этом думал, из палатки вывалилась четверка возбужденных стартовиков. Сорвав противогазы, они развернулись к палатке и стояли, глубоко и часто дыша, а Гуляев на входе напружинился, явно готовясь пресечь попытки Петрова вырваться из брезентовой ловушки.

Минуло секунд десять, но ничего не произошло. Я посмотрел в сторону Лубяного и обнаружил, что вступившие в сговор стартовики из компании сержанта отвлекают его внимание, задавая какие-то вопросы и нарочно расположившись так, чтобы заслонить ему обзор сектора перед входом в палатку.

Прошло еще секунд десять и ехидные улыбки предвкушающих скорое развлечение стартовиков сползли с их довольных физиономий. Четверо с откровенной растерянностью уставились на Гуляева, а тот с не меньшей растерянностью пожал в ответ плечами и с усилием сглотнул.

– Твою мать… – прошептал он, – не дай бог, если из-за какого-то салабона мой дембель медным тазом накроется… А главное, ведь всего пара недель осталась…

Прошло еще секунд десять.

– Товарищ капитан! – с тревогой сказал я, подойдя к Лубяному. – Товарищ капитан, там боец… это…

– Чего «это»?

– Ну, не выходит.

– Вашу мать! – моментально во все вклинившись, сквозь зубы прошипел Лубяной и быстро зашагал к палатке. – Гуляев, вы что там вытворяете!

– Да мы ничего, товарищ капитан… – испуганно выдавил из себя сержант и его бледный вид окончательно подтвердил догадки Лубяного.

– Ну, я вам потом устрою. Будет вам дембель… – Было видно, как перепугался и сам капитан, который нес ответственность за происходящее. – Величко, ты где! – рявкнул он, и к нам, придерживая рукой увесистую медицинскую сумку на лямке через плечо, на полных парах понесся рыхловатого телосложения фельдшер с округлым лицом, младший сержант из призыва Гуляева. Кажется, он курил втихаря где-то углом казармы.

Лубяной уже протянул руку, чтобы откинуть брезентовую ткань, и тут появился Петров. Без маски, держа противогаз в руке, он спокойно миновал остолбеневшего капитана и вышел на утоптанный снег перед палаткой. Потом, словно спохватившись, повернулся к капитану, переложил противогаз в левую руку и козырнул.

– Виноват, товарищ капитан, – сказал он. – Задумался, не заметил вас.

– Н-ничего… – пробормотал Лубяной. Он снял шапку и рукавом шинели промокнул повлажневший лоб.

– Рядовой Петров норматив сдал.

Капитан молча смотрел на него, держа шапку в руке.

– Всем строиться! – через десяток секунд окончательно придя в себя, крикнул он и еще раз поднес рукав ко лбу. – И быстро!

А еще через несколько десятков секунд я стоял в строю и вертелся, пытаясь рассмотреть, как себя чувствует Петров. Потом, получив от старослужащих пару чувствительных тычков в бок и наказ стоять ровно, успокоился. Если бы с Петровым было что-то не в порядке, рядом с ним происходило бы какое-нибудь шевеление, да и капитан Лубяной, расхаживавший перед строем и дававший указания относительно дальнейших действий личного состава, не был бы так спокоен.

– Сдаете комплекты химической защиты, затем перекуриваете десять минут, затем построение на плацу для подведения итогов учебного занятия… – закончил капитан. Он взял паузу и пошарил взглядом по строю. Почему-то я был уверен, что он ищет Петрова. – Вольно, разойдись, – в итоге сказал Лубяной и, потеряв к нам интерес, развернулся и направился к казарме.