Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

– Иван Лисыч, – тихо сказал Джеминг, но я отвернулся.

– Идите, говорю… – повторил я в сторону и решительно схватился за трехлинейку. – Китайскую вашу мать! На родину… бегом… марш!

И китайцы, переглянувшись, неловко потрусили в сторону багрового горизонта. Джеминг побежал последним. В какой-то момент он приостановился, повернулся ко мне, намереваясь что-то сказать, но я опередил его злым, во всю глотку, криком:

– Выполнять! Именем революции!

И дрожащими пальцами выдрав из буденовки заветный, досель тщательно оберегаемый для себя патрон, зарядил его в трехлинейку и громыхнул прямиком в недосягаемый горизонт.

Затем запахнул на груди шинель, забросил винтовку за спину и побрел в сторону заходящего солнца, открыто являя свое лицо его холодным красным лучам…

И был преисполнен я отягчающих существование дум, и знал твердо, что не было мне теперь на всей земле места, мне, солдату, не выполнившему приказ.

Не было мне этого места даже с учетом ее, земли, необъятной обширности. Единственное, что еще оставалось у меня, это Хуанхэ, тихая и печальная, безрадостно несущая свои желтые воды.

И мне еще предстояло ее найти…