Анатолий Курчаткин - Повести и рассказы

— Ну конечно. Все уже обговорено.

— Ах ты! — Савенков засмеялся. — Но я догадывался. — Он сел за стол, навалился на него грудью. — Рад за тебя. Молодец. Передовую, однако, завтра сдать, — сказал он скороговоркой. — Ясно?

— Ну, какой разговор! — пожал плечами Гольцев. Он посмотрел на разбросанные по столу Савенкова машинописные листы. — Это ты вместо меня?

— Да не важно. — Савенков взял ручку, еще больше навалился на стол, смотрел уже в текст.

— Слушай-ка… — Гольцев осекся, но было любопытно, и он решил спросить. — Слушай-ка, как Гора-то у меня оказалась?

Савенков поднял на Гольцева веселые свои оживленные глаза.

— Так не помнишь, что ли? Ну, силен!.. Да сам же и привел.

— Я выходил?

— Душа моя! Тебя два часа не было. С Верой поговорил, хлопнул стакан — и был таков.

— Чего спьяну не сделаешь, — сказал Гольцев. — А Гора, я тебе доложу, не баба — обомление. Чаем меня ночью поила.

Савенков смущенно похмыкал.

— Веру-то когда провожаешь? — спросил он.

— Как когда? — сказал Гольцев, мгновенно вспоминая, что об этом-то он и разговаривал вчера по телефону. — А я что… ах ты!.. Ты не помнишь, я не говорил?

— Да нет, ничего ты не говорил. По телефону-то закончил — и убежал. А потом с этой… Горой явился… — Савенков все так же смущенно потер лысину. — Жалко, что Вера не пришла. Мы с Галкой в кои веки к тебе собрались — и нате вам: лучшей ее подруги нет. Почему она не пришла-то?

— А черт ее разберет, — с мгновенно вспыхнувшим раздражением сказал Гольцев.

Он сел за свой стол и набрал номер домашнего Вериного телефона. Телефон не отвечал. Он позвонил на работу, и там ответили, что она была — забежала на минуту и уехала уже домой.

— Да! — снова поднял от своих бумаг голову Савенков. — Редактор тебя зайти просил.

— Зачем, не знаешь?

— Не сказал.

Редактор был один, он сидел за столом с красным карандашом в руке и читал второй экземпляр савенковской передовой.

— А! Юра! — громко и обрадованно сказал он, встал из-за стола и подошел к Гольцеву. — Доброго здоровья. Что это тебя днем с огнем не сыщешь?

Редактор был самым старым в редакции — зимой ему исполнилось тридцать девять — и сидел в своем кресле уже около десяти лет — больше, чем любой из сотрудников работал под его руководством, и поэтому относился к подчиненным с благодушием и снисходительностью патриарха. Впрочем, он вообще был благодушен от природы — крупен, тяжел в движениях и с улыбающимися ласковыми глазами. Гольцев помнил его еще молодым человеком — в первый год прихода в редакцию, но и тогда редактор был точно таким же — благожелательным, мягким и улыбающимся, только стройнее и без второго подбородка.

И сейчас, когда редактор взял его руку и энергично тряхнул ее, Гольцеву на мгновение почудилось, будто дело происходит десять лет назад, его привели к редактору — представить как автора «того самого материала», того самого, который ему поручили написать, заворачивая рассказ… Он улыбнулся:

— Все работа, шеф.

Редактор склонил голову к плечу и хитро посмотрел на Гольцева. Казалось, он что-то знал о нем, что, кроме него да самого Гольцева, никто не знал.

— Работа? Ох ты, работа… Ну, смотри.

Он сел за стол, откинулся на спинку кресла и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки под галстуком.

— Я тебя, Юра, вот зачем зайти просил… Письмо пришло. От инвалида Отечественной войны. Обижают человека — путевку на курорт не дают. Представляешь? Надо в командировку ехать…

Он порылся у себя на столе и вытащил ворох тетрадных листков, сколотых канцелярской скрепкой с конвертом. Гольцев посмотрел на адрес — письмо было из Веснежа, того городка, где работал замредактора в районной газете Королев.

— Когда ехать? — спросил он.

— Завтра, — сказал редактор. — Сможешь? Дело срочное, отлагательств не терпит.

Гольцев прикинул: выехать завтра вечером, выспаться за ночь в поезде — к утру он как раз будет в Веснеже.

— С удовольствием поеду. Тыщу лет в Веснеже не был.

— И еще, — мягко и виновато улыбнулся редактор. Он зажал в кулаке толстый красный карандаш, которым черкал по савенковской передовой, и постукивал не-заточенным концом по столу. — Сегодня вечером на металлургическом торжественное собрание, юбилей там у них. Съезди, а? На среду оставим тебе двести строк — досылом пойдет. Промышленники, понимаешь, все заняты… Что тебе информацию стоит?

Информацию действительно ничего не стоило написать — сегодня же вечером, как вернется домой с юбилея. А передовую можно будет завтра утром — встать пораньше и написать…