Анатолий Звонов - Отдушины. Повести и рассказы о детстве и юности в Стране Советов

© Анатолий Звонов, 2018

ISBN 978-5-4490-8781-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Маленький динамик содрогался от звуков бодрого марша, создавал в комнате праздничное настроение:

«Здравствуй, страна героев, Страна мечтателей, страна учёных!»

Девятилетний Валерка сидел на корточках около дивана и наблюдал, как отец умело орудовал большой иголкой с толстой суровой ниткой, прилаживая к офицерской шинели новенькие погоны. Звездочка была на много больше, чем те четыре, которые он уже целый год видел у отца на плечах. На фоне бронзового плетения погон выделялись две полосочки, похожие на рельсы, а не одна, как на старых.

– Высший офицерский состав, – Олег Григорьевич молодцевато поглядывал то на свое отражение в зеркале, то на сына, – я теперь майор, все обмундирование из чистой шерсти, как положено.

Валерка снизу вверх смотрел на отца и осторожно прикасался к гладкому драпу шинели. Та старая жесткая, пропахшая порохом и отцовским потом, перекочевала в сундук.

Был праздничный выходной день. Вся Страна отмечала сороковую годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции. Детские осенние каникулы подходили к концу. Старшая сестра и мать прибирали в комнате, готовились к приему гостей, соседей по коммуналке.

Мать улыбалась, шепотом планировала покупки:

– Три оклада премия, это ж восемь тысяч рублей. Запишусь на венгерский буфет, купим хрустальный сервиз, Валерке костюмчик серенький, Аллочке платье-клеш, туфли и еще деньги останутся.

Из кухни по длинному коридору предвестником праздничного ужина проникал запах запекающейся утки. Валерка, вдыхая этот аромат, никак не мог понять, как это отец, когда был маленьким, оголодал так, что и ходить не мог. Его рассказы представлялись Валерке до нереальности далекими.

В двадцатые годы Дед Григорий, знакомый ему по пожелтевшим фотографиям, был сельским шорником, мастерил лошадиную сбрую. Названия некоторых ее частей Валерка помнил: постромки, седёлки, хомуты, потники, шлеи, – но с трудом их себе представлял. Дед работал без устали, кормил все семейство и даже поднял на ноги оголодавшего сына. С его помощью наладил хозяйство, разрушенное Гражданской войной, построил новый дом, купил корову и лошаденку. Страшной несправедливостью казалось Валерке, что к тридцатым годам ленивые завистливые соседи решили раскулачить Григория Исаевича и вместе с семейством выслать в Сибирь. Но комиссар, размахивая маузером, заступился, назвал деда сельским пролетарием, но корову и лошадь велел все-таки отвести в колхоз. Там восемнадцатилетний отец с помощью своей же лошади пахал колхозное поле, засеял его, убрал урожай. В качестве награды Олегу Григорьевичу выдали паспорт и направление в область учиться на агронома. Но он удрал вместе с товарищем искать счастья в Москве. Для необразованного парня нашлась только работа землекопа на строительстве метро. Многие его товарищи просто умерли от непосильного труда. Но у отца хватило сил еще учиться и через год стать водителем грузовика.

Во время войны он защищал Москву, а после выучился и стал военным инженером. Об этом Валерка написал в первом своем сочинении. Полина Семеновна вкатила ему за содержание трояк.

От отца это скрывать не потребовалось – он в сентябре уехал в очередную командировку. Прошел почти месяц. Валерка так соскучился, что выбегал к входной двери лишь только раздавался звонок.

В школе звонок прозвучал неожиданно, на много раньше времени окончания урока. Сквозь гомон сотен ребятишек, заполнивших школьные коридоры, Валера уловил несколько твердых слов, доносившихся из черной тарелки динамика: «…в Советском Союзе осуществлен запуск первого искусственного спутника…». Учителя что-то объясняли, а дети не сразу поняли значимость этого загадочного, но почему-то радостного события, шумели до тех пор, пока не услышали ритмичные звуки. По команде писклявых сигналов из Космоса все замолкли, а потом каждый по-своему выразил свой восторг – прыгали, кричали, размахивали руками.