Валентин Середа - Дорога к музыке. Повесть о детстве и юности

Редактор Евгений Козаченко

© Валентин Середа, 2018

ISBN 978-5-4490-4646-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне, человеку, подходящему к восьмидесятилетнему рубежу, есть что вспомнить – о чём-то с радостью и благодарностью, о чём-то с сожалением, из чего-то можно извлечь уроки. Среди долгих и трудных лет считаю самым интересным период детства и юности, когда из многих открывающихся возможностей я избрал дорогу к музыке. Все последующие этапы моей жизни были продолжением избранного пути, бесконечным процессом освоения теории музыки, практической проверкой новых знаний в музыкальной педагогике.

Двигаться по этому пути помогало мне множество добрых людей, начиная с моей мамы, ушедшей очень рано, моих старших братьев, готовых всегда прийти мне на помощь, моих друзей и хороших знакомых. Среди этих людей хочу выделить многочисленных наставников – школьных педагогов, детдомовских воспитателей, а также простых добрых людей, с которыми меня свела жизнь.

Но на первое место я должен поставить замечательных учителей – музыкантов, чья жизнь часто служила мне ориентиром.

Отдельная благодарность моим многочисленным ученикам, их друзьям и родителям, общение с которыми каждый раз питало меня новыми ценными идеями. В беседах и спорах с ними я уточнял и даже иногда менял мои взгляды и педагогические приёмы.

Не могу обойти добрым словом и своих коллег-музыкантов разных специальностей – тех, с кем рядом я работал и работаю, делясь своими находками и открытиями и получая от них ценные советы, встречаюсь на лекциях и семинарах и курсах повышения квалификации, и тех, чьё исполнение поражало меня, сидевшего в концертном зале или перед экраном телевизора.

У меня нет оснований жалеть о своём выборе. Мне не удалось построить блестящую карьеру или разбогатеть. Да, собственно говоря, я к этому и не стремился, привыкнув с самого детства довольствоваться малым. В этом, скорее всего, виноваты недостатки моего характера – упрямство, «настырность», готовность защищать свою точку зрения.

Ценность прожитой жизни мне видится не в количестве опубликованных работ (их могло быть гораздо больше), а в доверии и внимании к моим идеям со стороны коллег.

Не все мои предложения понимались адекватно, иногда встречался и откровенный скепсис сторонников привычной, бездумной педагогики. Но уверен – постепенно эти идеи будут восприняты и обязательно найдут практическое воплощение.

Главный итог своей работы я вижу в добрых чувствах ко мне многочисленных учеников, продолжающих развивать и обновлять мои идеи.

* * *

Первоначально книга планировалась в другом объёме, должна была включать мой взрослый и зрелый возраст, годы работы педагогом, изложение теоретических и педагогических идей, оценку системы музыкального образования. Но, поскольку большинство этих идей, так или иначе, получило отражение в моих книгах и статьях, где они подкреплены логическими аргументами, я решил не повторять их здесь, в более «разжиженной» литературной форме.

Текст книги ограничен сравнительно небольшим временным отрезком, от моего трёхлетия до 17-летнего возраста – момента поступления в музыкальное училище и начала овладения профессией. Этот период, несмотря на пережитые жизненные трудности, запомнился мне как время радостных открытий волшебства музыки, и послужил началом моей музыкальной биографии. Неутолённое до сих пор желание понять смысл музыки и её язык до сих пор составляет для меня главный смысл жизни.

* * *

Содержание повести основано на фактах моей жизни, хотя и не отражает всей её картины. На страницах этой книги я выступаю не от своего настоящего имени. В качестве псевдонима я избрал фамилию своей мамы, оставив свои инициалы. Так что персонаж по имени Валя Филатов – и я, и тот вымышленный мальчик, чьи впечатления, воспоминания и мысли я пытаюсь понять и оценить спустя годы и десятилетия. Таким образом, жизненный путь постепенно мужающего Вали Филатова дан здесь в интерпретации взрослого Валентина Павловича Середы.

В конце мая 1941 года, накануне Великой войны, мне исполнилось три года. Я не могу вспомнить никаких лиц или событий, предшествующих этому времени – остались лишь тени туманных, размытых образов.