Анатолий Днепров: Формула бессмертия. Повести и рассказы

Поздно ночью ко мне в купе громко постучали. Я, сонный, вскочил с дивана, не понимая, в чем деле. На столике в пустом стакане подрагивали чайные ложечки. Включив свет, я стал натягивать ботинки. Стук повторился громче, настойчивее. Я открыл дверь. В дверях я увидел проводника, а за ним стоял высокий человек в измятой полосатой пижаме.

- Простите, дорогой товарищ, - полушепотом сказал проводник, - я решил побеспокоить именно вас, потому что вы в купе один.

- Пожалуйста, пожалуйста. Но в чем дело?

- К вам пассажир. Вот… - и проводник сделал шаг в сторону, пропуская человека в пижаме.

Я с удивлением посмотрел на него.

- Видимо, у вас в купе маленькие дети не дают вам спать? - осведомился я.

Пассажир улыбнулся и отрицательно покачал головой.

- Я отстал от своего поезда.

- Входите, - любезно предложил я.

Он вошел осмотрелся и сел на диван, в самый угол возле окна. Не говоря ни слова, облокотился о столик и, подперев лицо обеими руками, закрыл глаза.

- Ну, вот и все в порядке, - сказал проводник улыбаясь. - Закрывайте дверь и отдыхайте.

Я задвинул дверь, закурил папиросу и украдкой стал разглядывать ночного гостя. Это был мужчина лет сорока, с огромной копной блестящих черных волос. Сидел он неподвижно, как статуя, и даже незаметно было, что он дышал.

«Почему он не берет постель? - подумал я. - Нужно предложить…»

Повернувшись к моему попутчику, я хотел было сказать ему это. Но он, словно угадав мою мысль, произнес:

- Не стоит. Я говорю, не стоит заказывать постель. Спать я не хочу, а ехать мне недалеко.

Ошеломленный его проницательностью, я быстро забрался под одеяло.

«Черт знает что такое! Новый Вольф Мессинг - угадывает мысли!» - подумал я и, пробормотав что-то невнятное, перевернулся на другой бок и широко раскрытыми глазами уставился в полированную стенку. Наступило напряженное молчание.

Любопытство взяло верх, и я снова взглянул на незнакомца. Он сидел в прежней позе.

- Вам свет не мешает? - спросил я.

- Что? Ах, свет! Скорее он мешает вам. Хотите, потушу?

- Пожалуй, можно…

Он встал, подошел к двери и щелкнул выключателем. Затем опять вернулся на свой диван. Когда я привык к темноте, то увидел, что мой сосед откинулся на сиденье и заложил руки за голову. Вытянутые ноги его почти касались моего дивана.

- И как это вас угораздило отстать от поезда? - снова заговорил я.

- Это произошло ужасно нелепо. Я зашел в вокзал, присел на скамейку и задумался об одной идее, пытаясь доказать самому себе, что она не права… - ответил он скороговоркой. - Поезд тем временем ушел.

- Вы что же, поспорили с какой-нибудь… дамой? - допытывался я.

В полумраке я заметил, как он выпрямился и рванулся в мою сторону. Я настороженно приподнялся.

- А причем тут дама? - раздраженно спросил он.

- Но ведь вы же сами сказали: «Доказать самому себе, что она не права»!

- По-вашему, всякий раз, когда говорят «она», имеют в виду даму? Кстати, эта нелепая мысль как-то появилась и у нее. Она считала, что она - дама!

Всю эту галиматью он произнес с горечью и даже злобой, а последние слова с ехидным хихиканьем. Я решил, что рядом со мной не совсем нормальный человек, которого следует остерегаться. Однако мне хотелось продолжать разговор. Я закурил главным образом для того, чтобы при вспышке спички получше разглядеть своего спутника. Он сидел на краю дивана, глядя мне в лицо черными блестящими глазами.

- Знаете, - начал я как можно мягче и примирительнее, - я литератор, и мне кажется странным, когда говорят «она права» или «она считала» и при этом не имеют в виду особу женского пола.

Странный пассажир ответил не сразу;

- Когда-то это было верно. В наше время это уже не так. «Она» может быть и не женщиной, а просто условными сигналами привычного нам кода, при помощи которого в нашем сознании вызываются представления о роде предмета. Есть иностранные языки, которые вполне обходятся без рода. Например, неодушевленные предметы в английском языке все, за немногим

исключением, не имеют рода. В романских языках нет среднего рода…