Анатолий Курчаткин - Повести и рассказы

Яблоков попытался по затылкам сидящих определить, где там Сусанна, но не смог. Однако она то ли ждала его и все время оборачивалась, то ли почувствовала, что он вошел, — повернулась на стуле, стала вглядываться в стоящую за последним рядом толпу, и он помахал ей рукой. Она увидела и, укоризненно-весело сморщив губы, покачала головой: нехорошо опаздывать! Ладно, чего там, махнул он ей рукой, не знаем мы с тобой все это, что ли…

Потом, когда ехали к нему домой, она сидела на сиденье рядом, обняв его и положив ему на плечо подбородок, говорила восторженно:

— У нас уже есть свои врачи. Пятеро! Свои адвокаты есть. Журналисты. Не поминая всяких других… Представляешь?!

Яблоков представлял.

— Лишь бы никакая сволочь никуда не накапала. А то хана тогда.

— С чего вдруг? — возмущенно сказала Сусанна и выпрямилась, сняла руку с его плеча. — Да пусть капают, сколько угодно. Несчастные, бедные люди тянутся друг к другу с общим своим несчастьем, чтобы было легче жить. Что тут такого? Есть же общество слепых. Или глухонемых.

Яблоков засмеялся и, руля одной левой, правой забрался ей под ворот свитерка. Очень ему нравилось, как у нее растет на перепаде от шеи к спине. Так плотно-бархатисто там было, так гладенько, так блестело на свету…

— Ну, баба!.. Ну… баба! — восхищенно сказал он.

Про себя он проговорил «тертая», но произносить вслух не стал. Сусанне это слово применительно к себе не нравилось. «Много пережившая», — всегда уточняла она.

— Ну, баба! Ну, баба!.. — повторил Яблоков, вынимая руку из-под ворота ее свитерка и кладя на баранку.

Он чувствовал себя сильным, уверенным, держащим жизнь в руках, вот как рулевое колесо машины, и нога на педали газа, и врублена самая большая скорость, снаружи свист ветра и колющая сечка мороси, но внутри мягко, покойно, удобно — как всегда и мечталось.

1982 г.