Юрий Смолич - Мы вместе были в бою

Стахурский знал, что такое дисциплина, и понимал ее смысл. К дисциплине он особенно привык в армии, в бою. И особенно по душе пришлось ему слышать в форме приказа то, необходимость и целесообразность чего он сам постиг умом и принял душой революционера. Это большая радость — получить приказ, который ты понимаешь и принимаешь умом и сердцем.

— Куда же ты хочешь направить меня? — покорно спросил он.

— Мы уже позаботились о тебе. — Секретарь стукнул пальцем по списку, лежавшему перед ним на столе. — В твой же инженерно-строительный институт.

— А!

— Ты чего так помрачнел?

— Да нет, ничего. Что я там должен буду делать?

Секретарь перевернул список, быстро пробегая глазами ряды строк.

— С педагогами там сейчас обстоит совсем плохо. Через месяц начинается учебный год, сегодня уже надо начинать отбор. Поступило тысяча триста заявлений на четыреста мест, а педагогический персонал не укомплектован. Тебе там будет очень трудно первое время.

— Ну и что же я там буду делать?

— Управление кадров ЦК решило послать тебя деканом строительного факультета, и, очевидно, будешь вести отдел конструкций. Водоснабжение, канализацию и вентиляцию ведет Власенко. Он же — декан санитарно-технического факультета. Декан архитектурного — Пономарев. Но тебе пока, а дальше увидим, придется выполнять и обязанности директора. Власенко не утверждают.

— Так! А какой же из меня будет директор?

— Чудесный! — сказал секретарь.

— Откуда ты знаешь?

— Узнаю. Партии не нужны плохие директоры.

Они помолчали, поглядывая друг на друга, но поглощенные своими мыслями.

Потом секретарь сказал:

— Педагогов по многим дисциплинам уже нашли, остальных подберешь — это твое дело как директора. Посоветуешься с наркоматом, ну и с нами, понятно. Но у тебя нет заместителя по хозяйственной части, и это очень плохо. Институт нуждается в безотлагательном ремонте.

— Заместитель по хозяйственной части у меня есть, — сказал Стахурский.

— Что ты говоришь? — удивился секретарь. — Кто?

— Швейцар института Никифор Петрович Шовковничий.

Секретарь некоторое время с интересом глядел на Стахурского, но видно было, что он занят какими-то новыми мыслями, а не своим собеседником.

— Никифор Петрович Шовковничий? Откуда ты его знаешь? Хотя институтского швейцара ты, конечно, должен знать. Он там давно? Хозяйственный человек? Культурный? Знаешь, не то уж время, чтобы скидки делать, у нас теперь есть своя интеллигенция.

— Нет, — ответил Стахурский, — я скидки не делаю. Не профессору же заведовать хозяйством. А Шовковничий в институте со дня его основания, когда еще в старом помещении были. Институт, его нужды да и всех людей он знает отлично. Любимец всех студентов и преподавателей. Фанатически честен. Бывший матрос. Спас институт перед уходом фашистов, перерезав провода к минам. Я заходил сегодня туда с утра, и он мне с места в карьер выложил все неполадки и предложил конкретный и вполне реальный способ организовать ремонт и упорядочить институтское хозяйство.

Секретарь стукнул рукой по папке с бумагами.

— Как знаешь! Твое дело. Тебе виднее.

— Хорошо. Во всяком случае за своевременный ремонт отвечаю.

— Ого! — воскликнул секретарь. — Ну и директор у нас!.. Ладно. Сегодня и приступай.

Стахурский сказал:

— Власенко от руководства учебной частью надо отстранить.

— А почему?

— Отстранить! — решительно повторил Стахурский. — Пусть преподает вентиляцию и канализацию. А там посмотрим. Он отличный производственник, знает дело, а в институте чувствует себя так, словно ждет пересадки на станции.

— Да? А кто ж будет руководить учебной частью?

Стахурский помолчал. Потом сказал:

— Посмотрим. Посоветуюсь в ЦК, в наркомате.

— Твое дело, — согласился секретарь. — Как раз сегодня в шесть у вас начинается персональный прием. Придут люди, надо поговорить и закончить отбор. Сейчас же иди в управление кадров, тебя давно ждут.

— Хорошо, — сказал Стахурский и поднялся.

Секретарь протянул ему руку.

— Ты женат? — неожиданно спросил секретарь.

Стахурский не ждал такого вопроса и смутился.

— Нет, — ответил он.

— Плохо. Человек, который много работает и предан делу, должен иметь семью.

Стахурский удивился:

— Это почему?

— А потому, что надо одновременно строить и государство и семью. Одно другое, знаешь ли, подпирает.

Они помолчали, и Стахурский вдруг сказал:

— У меня есть невеста.