Исаак Гольдберг - День разгорается

— Куда вас гонят?! Эх, братцы!.. Тряхнули бы вы кого следует!.. Солдаты вступали в разговоры охотно, но опасливо поглядывали на классный вагон, в котором ехали офицеры. И порою осторожно кидали:

— Оно, конечно... Кабы наша воля, мы бы показали... Тоже не сладко на верную смерть отправляться...

Иной раз кто-нибудь из солдат, заметив среди теснящихся к эшелону рабочих железнодорожников, хмуро и с непонятной озлобленностью предлагал:

— А вы бы нас не везли!.. Отказались бы, вот мы и не попали бы в ту треклятую Манчжурию!..

Тогда железнодорожники смущались и не находили настоящих слов для ответа.

И эшелоны тянулись на Восток. Длинные воинские поезда из десятков вагонов для сорока человек и восьми лошадей день и ночь тянулись все в одну сторону — туда, где были гибель и смерть...

В лесу, на горке неподалеку от депо происходили массовки. С предосторожностями, соблюдая величайшую конспирацию, собирались слесаря, машинисты, кочегары, стрелочники и ремонтные путевые рабочие. Собирались послушать приезжего агитатора, разобрать свежие листовки, узнать новости, поучиться простому, но сложному и великому искусству борьбы. Тощий березняк, густо заросший буйной травой, плохо укрывал тех, кто приходил на массовку. Приходилось пробираться осторожно и осмотрительно. Для отвода глаз некоторые приносили с собою водку и закуску, чтобы в случае опасности выдать сборище за обычную прогулку в лес для выпивки. С горки видны были цеха депо, пути, поселок, раскинувшийся за рекою город. С горки удобно было следить за появлением непрошенных гостей. И поэтому горка эта была излюбленным местом для массовок.

Не раз приходилось расходиться, не успев обменяться парою слов, потому что со стороны депо появлялась какая-нибудь подозрительная фигура. Не раз приезжего комитетчика уводили кружным путем, переваливая через гору, бредя часами по полям и перелескам, чтобы спасти его от полиции или жандармов. Не раз первые, кто приходил на массовку, обнаруживали там незнакомых, которые может быть появились здесь с самой невинной целью, а может быть и в качестве филеров, и тогда массовка срывалась и приходилось ждать более удобного времени.

Но как хорошо и радостно было, какую бодрость вливало это в участников массовки, когда та удавалась и проходила благополучно!

Назавтра после такой удавшейся массовки по цехам, в сторожках, в конторах и просто на путях появлялись свежие прокламации. Оживало все кругом. Рабочие возбужденно и с каким-то приподнятым чувством прочитывали свежие, будоражащие листки. Подымались разговоры. Но начальство спохватывалось. Начинали суетливее шнырять жандармы. У кого-нибудь из рабочих, кто был на подозрении, производились обыски. Кого-нибудь арестовывали. Ненадолго вносилось смятение. На короткое мгновенье люди становились осторожными, выжидающими. А потом снова. Снова массовки, снова прокламации, снова возбужденные встречи, разговоры и сговоры.

Прокламации пахли свежей типографской краской.

Матвей понюхал их, поглядел на свои выпачканные в краске руки и удовлетворенно рассмеялся. Техника, выходит, поставлена хорошо! Шрифт четкий, краска ложится ровно и не марает и не просвечивает. Оглядев новое помещение, только что налаженный станок, плотно завешенные окна, Матвей весело сказал Елене:

— Ну, все в порядке!

— Все, — также весело ответила Елена.

У нее возбужденно сверкали глаза и раскраснелись щеки. С Матвеем ей приходилось теперь работать вдвоем впервые. Они неделю назад переехали на эту тихую квартирку и устроились под видом молодой четы. «Муж» и «жена». Им было чуточку неловко от этих слов, от того, что при посторонних они должны были играть роль молодоженов. Но так нужно было. Нужно было всеми силами, всеми способами охранять типографию и бесперебойно печатать литературу. Для Матвея это дело было привычным. Он уже не раз заведывал техникой, он умеет хорошо набирать, он ловок, спокоен и выдержан. А Елена на такой работе новичек. Ей еще трудновато изображать из себя мирную и незаметную жену своего «мужа». Ей непривычно видеть вокруг себя новую, двойственную обстановку. Вот в переднем углу висит целый иконостас богов и надо не забывать накануне воскресных и праздничных дней зажигать пред ними лампаду. Надо изредка ходить в соседнюю церковь. Надо поддерживать с редкими соседками соответствующий разговор о базаре, о погоде, о дороговизне, о болезнях. Надо казаться безобидной, простенькой, богомольной молодухой, и тогда можно быть спокойными за типографию. Это — конспирация, наука, которой обучает ее Матвей, старый подпольщик, знающий, опытный, уверенный.