— А ну, отвечай, рохля в галстуке! — поддакнул ему приятель, высовываясь из-за его спины.
— Отойди-ка в сторонку, — шепнул Умид Хафизе.
— Нет, нет, не отойду!.. — заупрямилась она и еще крепче уцепилась за его руку.
— Ступай на тротуар! — повелительным тоном сказал Умид, но, забеспокоившись, что она обидится, тут же улыбнулся: — Ведь ты мне помешаешь… — пояснил он. Хафиза быстренько отбежала и стала вглядываться то в одну сторону улицы, то в другую, все еще надеясь, что подойдут люди.
Шокасым поднес к самому носу Умида огромный, как гиря, кулачище:
— Я сейчас вот этим заеду тебе в рыло, и ты у меня завертишься каруселью!
Умид слегка отклонил голову влево, и кулак Шокасыма обрушился в пустоту. Потеряв равновесие, Шокасым качнулся вперед. В то же мгновенье Умид, отступив назад и согнув руку в локте, нанес ему сильный удар снизу в подбородок. Шокасым, охнув, всплеснул руками и опрокинулся навзничь, будто куль с песком. Дружок Шокасыма ринулся вперед, по-бычьи наклонив голову. Умид успел отпрянуть в сторону и одновременно ткнуть того как следует кулаком в живот, мягкий и выпуклый, будто пуховая подушка. Тот шумно вздохнул, словно проколотый футбольный мяч, и, схватившись обеими руками за живот, стал оседать на землю.
Шокасым, изрыгая ругательства, силился подняться с земли. Умид стоял рядом и ждал, когда он встанет. Тот, видать, понял, что едва оторвет руки от земли, как снова будет уложен, и, глухо застонав, снова вытянулся на дороге.
— Ну и герои проживают в Оклоне! — смеясь, сказал Умид и, видя, как корчится от боли приятель Шокасыма, забеспокоился, не изувечил ли он его. Подошел, потряс за плечо.
— Хватит… хватит, — взмолился тот, хватая ртом воздух. — Иди своей дорогой, земляк… Эй, Шокасым, на кого ты меня натравил, дурак? Это же, оказывается, боксер…
— Вижу, что боксер, — промямлил Шокасым, охая и снова пытаясь подняться. — Повезло ему, что он боксер. Не то я растер бы его подошвой, и даже мокрого места не осталось бы…
Умид хотел было подойти к нему и угостить оплеухой за такие слова, но Хафиза повисла у него на руке:
— Пойдемте, Умид-ака, идемте скорее отсюда! Не связывайтесь с этими людьми. — Ее глаза все еще были полны испуга.
Они пошли своей дорогой. Кое-где на столбах, поскрипывая жестяными колпачками от ветра, горели лампочки, освещая им путь.
Умид поправил на себе одежду, вобрал рубашку в брюки, подтянул ремень. Хафиза, вынув из своей сумочки расческу, дала ему причесаться.
— Будь они прокляты, эти тунеядцы! Из-за них нельзя спокойно по улице пройти, не могут не задеть… — возмущенно приговаривала она дрожащим голосом.
А те двое шли следом, держась на почтительном расстоянии.
— Жаль, очень жаль, что он оказался боксером, — сокрушался Шокасым. — Я бы истолок его в ступе и превратил в порошок, а потом развеял по ветру. Он бы у меня пожалел, что на свет родился…
— Видать, не из здешних… Я его несколько раз встречал, с портфелем ходит…
— Скажи мне, где ты его встречал! Он нам еще попадется, не правда ли?..
— Нет уж, с меня довольно… Ты теперь постарайся сам ему в руки не попасться…
Хафиза то и дело оборачивалась, беспокоясь, что те опять увяжутся за ними.
— Не надо оглядываться. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Умид.
— Я боюсь. Вы их не знаете, они на все способны…
* * *
Умид проводил Хафизу до калитки. Она порывисто сжала его руку в своих ладонях и, не сказав ничего, вбежала во двор, щелкнула по ту сторону калитки запором. Стараясь не шуметь, проследовала в свою комнату, разделась, не зажигая света, и улеглась в постель. Но долго не могла уснуть. В ушах все еще слышалась брань двух пьяных хулиганов. Ее передергивало от их воплей, и она открывала глаза. Вспомнив, что находится дома, в своей постели, постепенно успокаивалась… Вдруг померещилось, как те двое все ближе и ближе подкрадываются из-за угла к Умиду, который, ни о чем не подозревая, возвращается домой, вот сейчас накинутся сзади. «Умид!» — закричала Хафиза и проснулась.
Промаялась так до самого рассвета.
Бабушка, всегда встающая спозаранку, тихо отворила дверь и вошла в комнату. Хафиза зажмурилась и притворилась спящей. Бабушка склонилась над ней, прислушиваясь к ее дыханию.
— Вы что, бабушка? — спросила Хафиза, открыв глаза.
— Сколько раз я тебя просила не приходить так поздно, доченька. До самого твоего прихода я сижу у окна и держусь за сердце. Если бы ты еще немного задержалась вчера, я бы пошла к соседу-милиционеру и попросила б позвонить в отделение, чтобы разыскивали тебя. Ты меня извела уже, детка моя. Пожалела бы мою старость… Приходи домой засветло. Девушкам не подобает ходить так поздно по улицам. Перед людьми стыдно… — ласково приговаривала бабушка, присев на краешек кровати.
Читать дальше