Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

Направился в свою комнату, но дверь оказалась запертой. Толкнул ее посильнее, она не поддавалась. Тогда постучал тихо, подушечками пальце!. Он услышал, как тяжко скрипнула софа и Жанна недовольным сонным голосом спросила:

— Это вы, Рихси-апа? Что вам надо?.. — Она впервые назвала прислугу по имени.

— Это я, — сказал Умид. — Открывай.

— Сейчас…

По ту сторону двери началась какая-то возня. Умиду даже почудился чей-то тревожный шепот. И он громче постучал в дверь.

— Открывай. Что ты медлишь?

— Сейчас… Я сейчас, — голос Жанны дрожал.

Из комнаты послышалась тихая джазовая музыка: включили магнитофон. Едва заметными золотистыми полосками проступили щелки темной двери: зажгли свет. Наконец Жанна настежь распахнула дверь. Сделав рукой широкий плавный жест, пригласила войти.

— Прошу вас, сеньор!.. — сказала она, улыбаясь. — А у нас сегодня гость. Мы очень жалели, что тебя нет дома.

Умид продолжал стоять на пороге, пристально всматриваясь в бледное лицо Жанны. На ней было короткое, выше колен, узкое черное бархатное платье, подчеркивающее всю ее стройную фигуру. К этому платью она обычно надевала золотое колье, которое теперь, поблескивая, почему-то валялось на полу возле софы. Сложная прическа Жанны растрепалась, и она, конечно, впопыхах не успела привести ее в порядок.

В комнате было сильно накурено. В неярком свете бра Умид не сразу заметил парня, сидящего в кресле, положив ногу на ногу.

— Это, должно быть, и есть тот гость, который сожалел, что меня нет дома? — спросил Умид, входя в комнату.

Гость раздавил в пепельнице сигарету, медленно поднялся с места и протянул руку.

— Роберт, — представился он.

Его рука повисла в воздухе.

— Это мой однокурсник… — сказала Жанна, нервно теребя поясок. — Он принес пленку с новыми записями. Шик-модерн! Умидик, хочешь послушать?

Голос Жанны долетал до Умида откуда-то издалека, будто сквозь сон доносился. В висках стучало, словно молотком: «Роберт!.. Роберт!.. Значит, я тогда не ослышался. Значит, она все лгала! Жила со мной и лгала! Произносила мое имя, а думала о другом».

— Такая музыка, ты сейчас упадешь! Мы слушали весь вечер и даже не заметили, что уже стало поздно, — проговорила Жанна как ни в чем не бывало.

— Уходите! — процедил сквозь зубы Умид, исподлобья глядя на гостя.

— Позвольте! — Парень поднялся с места, в глазах его засверкали злые огоньки. — Должен вам заметить, вы дурно воспитаны. В наше время даже самые невежественные люди умеют обращаться с гостями.

— Да разве вы гость?!

Парень изобразил на лице кислую гримасу:

— Приятель, вы оскорбляете свою жену. Мы же с вами современные культурные люди. Надо понимать…

— Может быть, вы все-таки уйдете отсюда? Или вам помочь уйти?

Роберт повернулся к Жанне, сказал с усмешкой:

— Жанна, я удивляюсь, как ты, бедняжка, живешь с таким дремучим плебеем? Ведь из-за того, что мы послушали немного музыки, он, по-моему, готов нас обвинить черт знает в чем.

Эти слова были каплей, переполнившей чашу терпения Умида. Он шагнул к Роберту и рванул его к себе за лацканы пиджака.

— Но плебеи однажды хорошенько проучили патрициев! А оказывается, все мало, — прошипел Умид и отшвырнул его к порогу.

Парень рассек себе бровь, ударившись о косяк. Он провел рукой по лицу, размазывая кровь:

— Дикарь! Деспот несчастный! Плебей! Плебей! Плебей! — закричала Жанна, сверкая глазами и наступая на Умида.

Умид и ее оттолкнул в сторону — только уже не так сильно. Она упала на софу и стала кататься по ней, схватившись обеими руками за левый бок.

Умид снова приблизился к Роберту.

— Я… Я не виноват… Я не виноват, — сказал он, заслоняясь руками в ожидании удара. — Она меня пригласила, с нее и спрашивай…

Умид с омерзением приподнял его, развернул лицом к двери и успел дать под зад хорошего пинка. Роберт лбом распахнул дверь и на четвереньках пополз по коридору. Рихси-апа, прибежавшая на крик Жанны, посторонилась, пропуская его, и плюнула ему вслед.

Жанна, выставив вперед руки с растопыренными пальцами, пыталась дотянуться до лица Умида, порвала на нем рубаху…

— Ты злодей! Дикарь!

Слезы градом катились по ее лицу.

— Отойди от меня, — сказал Умид. — Ты больше, чем он, заслуживаешь смерти, грязная тварь!

Жанна вдруг опустилась на пол и стала рвать на себе волосы, раскачиваясь всем телом.

В комнату в расстегнутом халате вбежала перепуганная Сунбулхон-ая, а вслед за ней и Салимхан Абиди.