Сергей Панасян - Рос орешник...

Семнадцатый… семнадцатый… Что делать? Что делать? Нина будет против. С кем посоветоваться? С Грибовым! Завтра встретить на вокзале и поговорить.

Решительный стук в дверь, и на пороге… Геладзе. Неожиданный гость. В одной руке яркая модная шляпа, в другой — большая папка. Красная.

— Ты удивлен?

— Конечно.

— Объясняю вкратце. Главное, — он стучит пальцами по папке, — вот здесь. Сам посмотришь. Это станок, который я модернизировал на досуге. Чертежи я отдавал в пятый цех, но там отказались. Кажется, они и не смотрели их. Просто не хочется возиться. Я вспомнил про тебя, заскочил на минутку и, к моему счастью, застал. Посмотри: небольшая переблокировка, кое-что перестроить, добавить, наладить, и производительность в полтора раза выше. Уступаю лавры, приглашаю в соавторы…

— Насчет соавторства лучше не будем. Что в пятом сказали?

— Сказали, что не будут делать.

— Неужели?

— Таков был смысл сказанного.

— А ты вместо того чтобы защищать, гордо повернулся спиной и хлопнул дверью? Хорошо, я посмотрю, но…

— …Но ты здесь имеешь огромный вес, из надежных источников известно, да и Грибов для тебя сделает все. Посмотри: очень, очень интересная идея. Много времени не займет. Посмотри. Час, другой, третий… Хотелось бы только побыстрей встретиться, услышать твое мнение…

— Завтра, в одиннадцать дня, на вокзале. Устраивает?

— Где? Где? На вокзале?

— У главного входа.

— Согласен. У главного входа. Под часами. Я пошел. Свет выключить?

— Зачем?

— Я же вижу: тебе сейчас трудно, мысли разные шатаются в голове, наверно, не хочется из цеха уходить, себя жалко, а в темноте больше интима, чуйств, легче прощаться… И водочки бы сто пятьдесят грамм…

— Не надо выключать, сам выключу, когда надо. Неужто я на ощупь буду твои каракули разбирать?

— Не горюй, старик, надо ввысь стремиться, пока голова работает и крылья крепкие. Директор — хитрый мужик: при усложняющемся производстве инвестиция в молодые умы — выгодное дело. Экономически быстро окупается и по коридорам министерства легче ходить…

— Да ты философ-рационализатор.

— Я не философ, я реалист. Опять шнурки на левой туфле развязались…

На остановке я один. Как же быстро летит время. Не успеешь и оглянуться, как день окончен. На 100,5 процента. Скоро подкатит автобус — и домой. Или пройтись пешком? Есть о чем подумать… А с понедельника буду возвращаться в пять часов дня. С понедельника стану хорошим мужем.

Я учился с Ниной на одном курсе, но в институте мы почти и не общались, она встречалась с другими, у меня были свои интересы. «Познакомились» на преддипломной практике: получили направления на один завод. Без знакомых в чужом городе, мы ходили всюду вместе, вместе написали отчет по практике, защитили дипломные проекты по этому заводу. После окончания института нас затребовали через министерство на этот же, ставший уже родным, завод. Первые годы было трудно, но жена никогда ни в чем не упрекала, а я в последнее время совсем перестал уделять ей внимание.

Подходит автобус. Я вижу кондукторшу, невысокую женщину с печальными глазами. Может, это мать новенькой, что пришла в цех?

— Садитесь? Или еще не решили?

Я покачал головой. Машина тихо трогается и плывет по молчаливой широкой улице. Нет, это не мать девочки. Эта женщина еще молода, лет тридцать.

На улице почти никого нет, но везде густо светятся окна. Да, улица холодна и пустынна, но чувствуешь, глазами чувствуешь, что жизнь дня продолжается.

Интересные идеи у Геладзе присутствуют, иногда очень смелые решения, этого у него не отнимешь. Но станок в целом не годится, образно говоря, много фантастики. На чертеже гладко, но, когда соберешь станок, он не оправдает задуманного. Можно Григорию спокойно объяснить, но было бы лучше, если он своим умом бы дошел до своих ошибок. В семнадцатом цехе я дал бы ему в помощь хорошего слесаря, пусть возится с механизмами сам. В семнадцатом Геладзе мне ох бы как пригодился…

В одном окне потух свет, кто-то поставил точку в конце дня.

Но и я делаю ошибки! Еще одна: ведь сколько слышал про семнадцатый, и нет чтобы хотя бы разок сбегать, самому посмотреть.

Почему-то вновь вспоминается очерк в журнале, написанный талантливой журналисткой. Героиня, вернувшись домой, неожиданно сталкивается с тремя бандитами, решившими переждать у нее до ночи. Чтобы запугать женщину, берут в заложники ее малолетнюю дочь. Героине надо идти на работу. Ее отпускают, но предупреждают: если что, дочки она больше живой не увидит. Но героиня делает выбор («Выбор» — так и называется очерк). Дом обложен со всех сторон, преступники задержаны, дочь на свободе. Прочитан очерк давно, но нет-нет, да и всплывет в памяти. Почему? Да потому, что я никогда не решился бы на такой шаг. Струсил бы? Да. Рисковать девочкой не стал бы.