Сергей Донской: В Россию с любовью

Мужчина был с ирландской бородой, в бермудских шортах и с японским фотоаппаратом. У девушки не имелось ни того, ни другого, ни третьего. Все ее вещи и вся ее одежонка остались на заднем сиденье молочно-белых «Жигулей». Машина принадлежала мужчине. Девушка — пока что нет, но все шло к тому. Это ее не пугало. Позировать обнаженной ей еще не приходилось, зато отдаваться мужчинам — сколько угодно. Правда, не в таких отдаленных местах, как окрестности Внукова. Она вообще не понимала, для чего нужна была эта поездка. Тащиться за тридевять земель для того, чтобы перепихнуться? Мужики, когда им за тридцать, вечно с какими-то закидонами. Странный народ. Озабоченный и непредсказуемый.

Впрочем, когда добрались до места, ей здесь неожиданно понравилось. Где-то далеко за деревьями тянулась железная дорога, но даже шум проходящего состава звучал в этом безлюдном уголке как-то умиротворяюще и патриархально. Почти как тысячеголосое стрекотание кузнечиков. Как щебет птиц и ленивое урчание лягушек в поблескивающей среди зелени реке.

— Это Сетунь здесь протекает, да? — поинтересовалась девушка.

Она сидела на расстеленном под ольхой пледе, обнимая обеими руками согнутые ноги. Ее подбородок упирался в ложбинку между коленей, и потому слова прозвучали не очень внятно.

— Что? — спросил мужчина.

Он возился со своим замечательным фотоаппаратом, навинчивая на объектив какие-то насадки и светофильтры. На девушку, загородившуюся от него собственными ногами, он старался лишний раз не смотреть, чтобы не спугнуть ее раньше времени. Такие выезды на природу были для него настоящими праздниками. Редко кто из девушек соглашался позировать нагишом в лесу, хотя некоторые из них были не прочь провести с мужчиной время в цивилизованной обстановке. Его это не устраивало. У него получалось только на природе. Можно сказать, что он являлся прирожденным фотоохотником.

— Так Сетунь или не Сетунь? — напомнила девушка о своем существовании.

— А! — рассеянно откликнулся мужчина, оценивая цепким взором освещение, чтобы правильно выставить диафрагму. — Понятия не имею, честно говоря. Какая разница?

— И что же, вы даже не знаете, куда привозите своих знакомых? — спросила девушка.

Это было произнесено якобы кокетливым тоном, но в летнем воздухе зависло смутное недовольство.

Мужчина наконец оставил фотоаппарат в покое и позволил ему свободно повиснуть на кожаном ремешке, чуть выше выпуклого мохнатого живота.

— Какая разница? — повторил он. — Я выбираю места съемок наугад. Главное, чтобы пейзаж был достаточно живописным.

— А фотомодель, выходит, дело десятое?

— Почему десятое? Я же все-таки обнаженную натуру снимаю, а не красоты родной природы.

Непонятно почему девушка рассердилась.

— Ладно, — сказала она, — деньги на бочку, и приступим. Я через два часа должна быть дома.

— Успеем, — пообещал мужчина. Отблески стеклышек его очков внезапно потускнели, словно они запотели изнутри. — Тут езды километров тридцать.

— Сорок. Деньги давайте!

— Да пожалуйста, пожалуйста. — Он суетливо извлек из кармана шортов сложенные прямоугольничком пятьдесят долларов.

Протянутая рука выхватила их, но мужчина следил не за рукой, а за ее обладательницей, распрямившейся во весь рост.

— Когда снимки опубликуют, ты получишь в десять раз больше. — На протяжении этой короткой фразы его голос дважды предательски дрогнул.

— Ой, только не надо лапшу мне на уши вешать, — презрительно сказала девушка, с головой окунувшаяся в душное нутро «Жигулей». — Щелкайте, и все.

Когда она опять возникла перед мужчиной в слепящем солнечном свете, денег в ее руке уже не было.

— Прекрасно, — произнес мужчина, поправив очки на переносице. — Просто прекрас… — Его кадык спазматически дернулся.

— Что прекрасно? — Разглядывая его прищуренными глазами, девушка приложила руку козырьком к своей каштановой челке.

— Ты отлично сложена.

— Ага, — хмыкнула она. — Прям Наоми Кэмпбелл.