Сергей Панасян - Рос орешник...

Да, осенью я люблю листья клена. Каждый можно долго-долго рассматривать, бесконечно открывая новые цвета и оттенки. Кленовые листья похожи друг на друга по форме, но, как и ладони людей, никогда не встретишь одинаковых. Вот лист клена еще зеленый, но и на нем в центре выступили мутные рыжие пятна. Этот же лист желтый-желтый, он пропитан сочными лучами солнца до краев, другой тоже желтый, но у него в тонких жилах густая кровь. Лист шоколадный, бархатный, он важничает, его младший брат, лист светло-коричневый, посыпан черными точками. Этот лист неизвестный художник поспешно выкрасил красной краской, а о другой вытер кисточку. Листок сверкает на солнце, словно выточен из тонкой медной пластинки. А из этого листочка, кажется, если в руке сожмешь, закапает вино…

…Я, кажется, вздрогнул от неожиданности или, может быть, вздрогнул про себя? Не слышал, как и подошел Платов.

— Как ты думаешь, зачем тебя я позвал?

Я пожал плечами.

— И не догадываешься? — Платов помолчал. — Ты молодец, последние месяцы неплохо поработал. Недаром Грибов был так спокоен, когда оставлял цех на тебя. Приказ о переходе в управление я подписал. Но видишь ли, какое дело… С семнадцатым у нас скверно… Хуже некуда… Не тянет Побенцев… Не хочешь попробовать? Кем? Начальником цеха. Нет, нет, я не заставляю, приказ есть, я просто прошу подумать. Знаю: будет трудно, но надеюсь на другое: возьмешься — получится. Срок — три месяца, но с января — полная отдача. Понял меня? Если согласишься пойти в семнадцатый, в понедельник с утра звони мне.

До конца первой смены оставался час, когда я вернулся в родной цех. Тяжелый день сегодня — пятница, конец рабочей недели и вдобавок первые дни месяца. Работа с утра шла не очень уверенно, средне. Узлы к сборщикам поступали неритмично, не хватало то одних, то других деталей. Я застал Михаила Андреевича, мастера сборочного отделения, у него, как он выражается, в конторке, то есть комнатушке с толстыми стеклянными стенками, где размещались неведомо как два стола и несколько стульев. Андреевич — старая рабочая гвардия, он пришел в цех после демобилизации сорок шестого года (страшно подумать, сколько лет он на одном месте), лет шесть или семь назад заочно окончил техникум. Но практик замечательный, разбирается в любом станке не хуже инженера, и среди рабочих пользуется огромным авторитетом. За глаза его все зовут «французом» или «Мишелем» за высокий лоб и широкие мохнатые бакенбарды. Он и вправду похож на героя-любовника французских фильмов. Сбрей он свои рыжие баки — это стало бы событием всего завода. Он только что вернулся от контролеров ОТК:

— Процентов девяносто будет, — он устало, как-то с достоинством опустился на стул, — но оставим задел для второй смены, они перекроют отставание.

Неплохо. Если он сказал девяносто, значит, будет под девяносто пять.

— Вас дожидаются… Не понимаю, чем они в отделе кадров думают — девчонок присылают. Обучишь ее, только сделаешь хорошего специалиста, а она раз тебе, замуж выскочит — и «бонжур, месье».

Новенькая стояла возле конвейера, исподлобья наблюдала за работой. Ах, вот что не понравилось мастеру: юбка выше коленок сантиметров на десять.

— Мне рабочих не надо, своих хватает, на следующей неделе двое из отпуска выходят, — ворчит мастер и стучит карандашом по стеклу стенки.

Девочка заходит, протягивает листок из школьной тетради. Михаил Андреевич сидит притихший, сморщил лоб гармошкой, делает вид, что очень занят.

— Сколько лет?

— Семнадцать.

— М-да, малолетка… В институт не поступила?

— Поступила, только ушла, месяц проучилась и ушла.

— И почему?

— Отец умер…

Держу заявление. «Прошу принять учеником…» И подпись: «З. Инякина».

— Зина?

— Зоя.

— Бросила институт?

— Перешла на заочное.

— Мать работает?

— Кондуктором в автобусе.

— Еще дети есть?

— Сестра… В четвертом классе.

— Отчего отец…

— Пил. Цирроз печени.

— Где бы ты хотела работать у нас?

— Везде согласна.

— Но все же?

— Не знаю…

— Как вы думаете, куда можно направить Зою? — Я обращаюсь к Михаилу Андреевичу. — На какой участок?

— Как куда? Ко мне! Сборка — самое интересное в цехе. Его квинтэссенция.

— У вас же полный комплект?

— Я сам буду за ней смотреть, — мастер берет у меня заявление девочки. — Учеником? Это, конечно, в отделе кадров продиктовали… Что она будет получать учеником, а ей надо и одеваться, и в кино сбегать… Может, сразу по разряду проведем? По первому? Хоть ненамного, но все ж больше будет домой приносить. Она, я чувствую, толковая, быстро научится… Подберем для начала что-нибудь полегче, что будет под силу, а она быстро научится, я уверен.