Олег Попцов - Свадебный марш Мендельсона

— Пять минут, многого не скажешь. Но ты успела.

— Да, я успела.

— Ты очень боялась, что я не расслышу этой фразы. И тебе придется повторять еще раз.

— Да, я боялась.

— Ты несколько раз спросила, хорошо ли я слышу тебя. А я обрадованно вопил: «Слышу, очень хорошо слышу!» И тогда ты сказала: «Кирилл, я подала на развод».

Музыка оборвалась. Они стояли в некоторой растерянности, не зная, вернуться ли им к столику или ждать нового танца.

— Ты даже не ускорил своего отъезда из Братска. Явился ровно через неделю. Дерзость, вызов? — не знаю. Спокойствие, оно стоило сил, давалось с трудом. Ты держался молодцом, на четыре с плюсом.

Я думала, осознанное решение раскрепостит меня, развяжет нервный узел, мне станет легче.

Не стало. Свободные вечера, которых мне так не хватало, стали страшить меня. Любой звонок в дверь, любой телефонный звонок как бы замыкал меня в электрическую цепь, сверлил сознание, доводил до состояния нервного обморока. Оказавшись на лестничной площадке перед собственной квартирой, я попадала во власть посторонних звуков, мой слух обострялся, я могла, прислонившись к двери, угадывать каждый шорох, подозревая твой внезапный приезд.

Мне стала ненавистна цифра пять — мы жили на пятом этаже. Я пробовала утерять квартирные ключи, забыть их. Ритмичное позвякивание раздражало меня. «Придется поставить новый замок, — думала я облегченно. — Ключей от него у тебя не будет».

Все работало против тебя. Твой затянувшийся приезд, бестолковые вопросы Мерзлого и даже недоумение Брагина. Они ждали тебя неделей раньше. Шло накопление отрицания.

Ты открыл дверь своим ключом. Привычный топот у порога, визг Анюты. Ты привез кучу подарков, и ей не терпится примерить, развязать, попробовать. Обычно я выхожу тебе навстречу. Поцелуи скорее обязательные — дань ритуалу. Ребенок должен знать: мама любит папу.

Привычки, они вживаются в нас навечно. Сидеть нет сил. Я поднимаюсь, отхожу к окну. «Ну, — говоришь ты и дышишь на озябшие руки. — Как вы тут живете без меня? Лови — это тебе. Ондатровая шапка, твой размер». Все правильно, ты отменный педагог. Ребенок должен знать: папа любит маму. «Какая прелесть!» — ахает Анюта и буквально тонет в шапке. «Аннушка! — я очень волнуюсь, голос сел. — Иди поиграй. Нам надо с папой поговорить». Дочь хватает меня за колени: «Мамочка, милая, я тоже соскучилась. Давай поговорим вместе». Слава богу, ты догадался прийти мне на помощь. «Обязательно, — говоришь ты. — Только чуть позже. А сначала мама мне расскажет, как дела на работе. Я надавал ей кучу поручений. Она должна отчитаться».

Никогда не думала: на объяснение хватило несколько фраз. На каждый год совместной жизни по одной фразе.

— Думаю, что так будет лучше, — сказала я.

Ты хотел было сесть, но заметил, что я стою, передумал.

— Возможно. Дальше, чем мы были друг от друга, мы уже не станем.

— Суд Октябрьского района. Ты знаешь, где он находится?

— Нет. Я развожусь впервые.

Ты молодец, тебя хватило еще на иронию.

— Это напротив Третьяковки.

— Отличное место для суда. Искусство исцеляет душу.

— Я полагаю, мы останемся друзьями?

Руки заброшены за спину. Ты раскачиваешься на носках.

— Прекрасная идея. Надо попробовать.

— У нас дочь, с этим приходится считаться. Вот список документов, их надо иметь при себе.

Ты, не глядя, суешь листок в карман.

— Ты очень внимательна. Спасибо.

Музыка играет приглушенно. Вика требует, чтобы Кирилл нагнулся, шепчет:

— Ты сдал без боя свои позиции.

Усмешка тронула кончики губ.

— Полноте, сударыня, а нужен ли был бой?

Они возвращаются к своему столику. Он помогает ей сесть.

— Изысканные манеры, когда ты успел им научиться?

Он откинулся на спинку стула, брови дернулись, сощурились глаза.

— Таланты, как и человеческие слабости, проявляются самым неожиданным образом. — Он подпер голову рукой и с каким-то настойчивым откровением стал разглядывать ее лицо.

— Очень изменилась? Постарела? Куча морщин?

— Напротив. Время тебя щадит.

— Спасибо. Ты утешил меня.

— Можешь обрадовать Анюту. Достал немецкую мазь — сводит веснушки. Прожужжала мне уши на этот счет. Чуть что — в слезы. Достань и никаких.

— Она такая.

— Какая?

— Настырная. В отца.

— Ты осуждаешь?

— Наоборот.

— Может быть, нам… — Он прищелкивает пальцами. Жест должен дополнить фразу. — У некоторых это получается.

Она убрала волосы с лица, рука безвольно вздрогнула, повисла в воздухе.