Олег Попцов - Свадебный марш Мендельсона

Ливеровский набычился. Упоминание о его личной заинтересованности было некстати, и теперь он думал, как эту реплику сгладить, притушить.

— Ах, Кирилл, ты неисправимый романтик. Люди меркантильны. Они привыкли получать зарплату сегодня. Однако хватит об этом. Я умею помнить и ценить добро. Аргументы против вас достаточно убедительны, но…

— Послушай, — перебил я его. — Ты же умный человек. Обычная мышиная возня… Не так просто отказаться от привычных догм. Разве мы что-то ставим под сомнение? Мы вскрываем колоссальный резерв, который до сих пор был недоступен из-за нашей безалаберности, шапкозакидательства. Наши оппоненты — они попросту боятся конкуренции. Ты можешь их успокоить. Первые десять — пятнадцать лет им нечего опасаться.

— Постой, — он положил мне на плечо свою жесткую волосатую руку. — Дай мне закончить мысль. Ты недооцениваешь оппонентов. Их возражения не голословны. Идея великолепна, хотя и не нова. Вы продвинулись в ее воплощении значительно дальше Чижова, Хорятина… Они тоже не мальчики. Однако об эксперименте в рамках большой промышленности говорить еще рано. И все-таки я не выскажусь против. Хотя под напором объективных обстоятельств мог бы это сделать. Ищите людей, которые готовы вас поддержать. Брагин — крупный ученый, у него должны быть единомышленники.

Он откинулся на спинку кресла, давал мне возможность насытиться его мудростью. Рука чуть коснулась, похоже на директорский жест.

— На правах старого знакомого один житейский совет. Не возражаешь?

Мне было не до житейских советов, но я смолчал.

— Чаще смотри под ноги, старче. Есть слоны, встречаются тигры, крокодилы, бывают и носороги. А в маленьких земляных норках живут вот такусенькие серые мышки. Нельзя не замечать мышек.

Каков финал, а? Я ничего не ответил, не смог. Мне еще предстояло переварить услышанное.

P. S. Анюта прислала мне письмо — спасибо. Скажи ей: «чемодан» пишется через «е», а не через «а». На следующей неделе буду у вас.

Всего наилучшего. Кирилл.

Здравствуй, Кирилл…

Прочла твое письмо и вдруг подумала: наши отношения всего-навсего неудачная копия большой жизни. Говорят оба, но каждый слушает только себя. Мы не изобретаем пороха. Мы, как вулканологи, лезем в самое нутро, все глубже, глубже. Думаем, что познаем, на самом же деле обнажаем и бередим раны, невесть кем и когда нанесенные. Кто сказал, что все истинное обязательно в глубине, куда и добраться сложно? Никто. Мы придумали сами. Ох уж эта страсть к усложнениям! Все перед тобой на вытянутой ладони. Но ты отмахиваешься, заученно твердишь: все явное — ложь, все скрытое — истина. Мы сами для себя тираны. Терзаемся недомолвками, предположениями. Один телефонный звонок, и может рухнуть все, возводимое годами.

У китайцев есть прекрасная поговорка: «Никогда не откусывай больше, чем ты можешь проглотить». И в жизни так: не узнавай больше, чем ты можешь понять. Непонятое рождает подозрение.

Сегодня заведующий учебной частью смотрел мою работу, статью в журнал «Семья и школа».

— О господи! — вздохнул дед. — В наш рациональный век преступно думать сердцем, милочка. Неужели все женщины одинаковы? Что же вы считаете в нашем деле главным?

Я пожала плечами:

— Активную доброту.

— Доброта — это абстракция. Разум, способный опровергать и доказывать. И языком факта, цифр поставить любое возражение на колени. Мы не работаем с людьми, как любят разглагольствовать наши прекраснодушные администраторы. Мы учим детей мыслить, а значит, учим их работать. Вы — преподаватель литературы, предмета гуманного и, если хотите, доброго. Федоров отказался помочь Яковцу, согласен, скверно. Но Федоров блестяще справился со своим собственным заданием. Будьте добры оценить прежде всего этот факт. Мой эмоциональный друг, учитесь беречь талант.

Я попробовала возражать, старик не захотел слушать.

— Что толку от совестливого дурака, признающего на каждом шагу свои ошибки? И потом, душа моя, дурак не имеет убеждений. На этот счет у него просто не хватает ума. Дурак упрям. Заучив однажды, он не способен переучить. А ваши абстракции уравнивают людей, н-да-с-с.

Старика не хочется обижать, однако соглашаться с ним тоже не хочется.

— Во-первых, мы учим не работать, а жить. А значит, научить мыслить мало. Кто же научит чувствовать?

— Оставьте, точность — разновидность принципиальности. Точные науки двигают мир потому, что они непримиримы. У вас, литераторов, тысяча оговорок. Объективно говоря, формально говоря… Формально еще не значит плохо, голубушка. Н-да-с-с! Дети должны понимать: порядок есть форма. Прогресс вне порядка — хаос.