Александр Апасов - Разгуляй

— Хорошо, пусть так. А во-вторых, даже если Тихонов прикроет эту бодягу, я все равно не могу работать с этим кретином.

— Но зато ты выиграешь время и реабилитируешь себя — хотя бы для характеристики… Или перейдешь к Лапшу.

— Это-то верно…

— Конечно, верно!

…С наступлением сумерек рабочий пульс Дома журналистов заметно участился. Дневная полудремотность рассеялась, в ярко освещенном вестибюле становилось все оживленнее. В малом фойе у телевизора сгрудились азартные болельщики. Несколько человек, ожидая свободного столика, томились перед входом в ресторан. У буфетной стойки тоже выстроилась очередь, и кофейный агрегат, похожий на элегантный никелированный паровоз, с какой-то нервозной поспешностью, шипя, выпускал под потолок струи горячего пара… Но особенно ощутимо чувствовалось это вечернее оживление в пивном погребке. Густой табачный дым плотным туманом окутал все вокруг, лениво клубился вокруг неярких светильников. За столиками становилось все теснее и теснее, и бесконечные неумолчные разговоры сливались в единый гул более или менее вероятных историй и сенсаций.

Мы сидели здесь уже больше трех часов и тоже разговаривали обо всем, что приходило в голову, но как-то непроизвольно сбивались на одну и ту же тему. Наконец вроде бы нашли соломоново решение и взяли еще по паре кружек — дорожный посошок. За соседним столиком кто-то азартно рассказывал о своей удачной вылазке по грибы.

— Попробовали бы наших зеленоградских, — кивнул в сторону говорившего Мартов, намекая на наше пиршество в прошлую субботу.

— Точнее — крюковских, — поправил я, потому что грибы мы купили на станции, поленившись идти в лес спозаранку.

— Но жарили-то мы их в нашем лесу и по-зеленоградски, — возразил Мартов. — Надо будет в эту субботу опять сорганизоваться.

— Только теперь уж сразу надо покупать на станции, чтобы не мотаться взад-вперед.

Дело в том, что, собираясь устроить «день грибов», мы решили пойти в лес на ночь с пятницы. Но потом произошло расслоение: кто оказался занят, кто «заболел», у кого возникли какие-то срочные дела, а кто откровенно сослался на лень. Словом, в лес мы так и не пошли, а утром, встретившись, очень пожалели, что не набрали грибов, потому что при такой погоде — был ясный солнечный день — пикничок получился бы преотличнейший… Уже хотели было остановиться на традиционных зеленоградских шашлыках, как вдруг Володя Глушков, только что вернувшийся из Москвы, словно между прочим заметил, что на крюковской платформе тьма-тьмущая грибников. Не долго думая, мы отправились на станцию и за пятерку купили у какого-то деда ведро белых… Праздник прошел на высшем уровне! Причем для меня он приобрел особую окраску.

В совершенно нейтральных, как мне казалось, тонах заговорил я с Женькой То́лстым о Тане. То, что зеленоградские архитекторы хорошо знали ее, не было для меня неожиданностью. Не очень удивился я и тому, с какой симпатией и теплотой отзывались о Тане мои давние друзья, — это, в общем-то, вполне понятно. Откровением для меня оказалось другое… То ли мой воссиянный вид, то ли неосторожно брошенное словцо обрушили на меня каскад острот и шуток, одной из которых была реплика, что и тут, мол, вкусы друзей совпадают. Я сначала не понял, о чем идет речь, но шутки утроились, и тогда произошло разоблачение Мартова в его пристрастии к «белокурой» — так в кругу зеленоградцев называли Таню. В тот день мне не удалось выяснить подробности. Да и до того ли мне было, когда вслед за разоблачением Мартова я услышал еще более сногсшибательное — категорическое заявление Женьки То́лстого, что при первой же возможности он отзовет Таню в Зеленоград…

И вот сейчас заговорили о грибах, и я вспомнил, о чем хотел расспросить Митьку. Он сознался в своем неравнодушии к «белокурой», но в тот раз умолчал об этом умышленно, чтобы не разжигать моей африканской ревности. Разговор перешел на тему «мир — коробочка», главным действующим лицом здесь была Таня. Но и эта тема наконец была исчерпана, мы собрались уходить. И тут к нашему столику подошел Коля Макаров — ответсекретарь одного из журналов и наш общий знакомый.

— Здорово, пропойцы! — приветствовал он нас.

— Останешься без гонорара! — отрезал Мартов.

— Материал завертываем, — поддержал я.

— Почему?

— Оклеветал нас и передернул факты, — ответил я.

— И выразился банально, — добавил Мартов.

— Согласен. Плачу издержки… Только подпустите до пирога. Негде приткнуться. — Коля раздобыл стул и пристроился у столика.